Яжек затравленно оглянулся, ища поддержки у посмеивающихся спутников, но никто не спешил разрешать его противоречия. А я решила еще и масла в огонь подлить, старательно изобразив обиду и немедленно надув губки.
– Нет, ну что такое?! Пожалел для красивой девушки комплимента! Подумать только, а я считала, что ты мне друг!
– Друг, – вымученно улыбнулся Яжек. – И ты красивая, правда. Вот только…
– Что? – нехорошо прищурилась я.
– Н-ничего. Совершенно ничего. Я пойду, а? А то вдруг Леху помощь нужна?
Парнишка, не дожидаясь ответа, пришпорил коня и умчался прочь.
Вот ведь святая простота… даже странно, что он до сих пор такой неиспорченный.
Я только хмыкнула и, обменявшись веселым взглядом со старым возницей, со спокойной душой полезла под крышу – греться, досыпать и наслаждаться заслуженным отдыхом. А Яжек… ну помучается денек-другой. Потом кто-нибудь просветит его относительно моих шуток. Он немного подуется, подумает, а потом, может, сам сообразит, что о некоторых вещах приличных девушек не расспрашивают.
Сайеши оказался выше всяких похвал – легкий, невероятно теплый в холод, поразительно удобный, он удивительным образом скрасил мое мокрое существование. И вплоть до самого вечера добросовестно согревал мою озябшую персону, заставив размякнуть, подобреть и почти простить Леху утренние выкрутасы.
Свернувшись клубочком на мягком и умиротворенно задремав, я так расслабилась, что даже не рыкнула, когда он заглянул и осторожно сообщил, что лагерь разобьем здесь. Сладко зевая в ладошку, выбралась наружу, слегка поежилась от обилия влаги кругом, но довольно благосклонно взглянула на мокрого Леха и, окинув его внимательным взором, даже соизволила чуть улыбнуться.
– Знаешь, на кого ты сейчас похож?
– На кого?
– На мокрого медведя – такой же здоровенный, взъерошенный, страшный… того и гляди цапнешь.
– Или в слюнях утопит, – елейным голоском добавил Янек, слезая с облучка, и тут же поспешил отпрыгнуть подальше: рука у купеческого сына была тяжелая. Однако Лех будто не услышал – все еще внимательно всматривался в мое лицо, выискивая там нечто неизведанное.
– Э-эй, про слюни я ничего не говорила, – запротестовала я, отступив следом за возницей. – Не надо на меня так смотреть! Это – исключительно фантазии нашего Янека, рожденные его больным воображением на почве несчастливого детства.
Янек оскорбленно всхрапнул, но не посмел вернуться, чтобы дать достойный ответ – грозный спутник стоял слишком близко. Поэтому он ограничился невнятным бурчанием на тему чьего-то длинного языка и нездорового чувства юмора, которое, как недавно выяснилось, чаще всего проявляется именно при мерзкой погоде.
