Чёрные волосы, зелёные глаза… Нежно-розовый сарафан…
— Ты Маша? Маша Ахметова?
— Она самая. — малоразговорчиво ответила я.
— Проходи, садись. Чай, кофе?
— Кофе.
— Сейчас.
Девушка встала. Подошла к журнальному столику, вскипятила чайник.
— Одна моя клиентка Полина рассказывала мне о вас, как о дочке её лучшей знакомой, которая наложила на себя руки. Это правда?
Я взглянула в зелёные как изумруд глаза. Девушка беспечно улыбалась. Разложила руки на столе.
— Правда.
— Из-за чего? Ссора с парнем?
— Нет.
В носу закололо. Вспомнив Игоря, мне захотелось расплакаться.
— Мне-то ты можешь всё рассказать, — заверила она. — На то я и подростковый психолог.
Слёзы скатились по щекам на блузку.
— Нет, не из-за парня. Но он тоже в этом замешан.
— Расскажи мне. И я попытаюсь тебе помочь.
— Вы мне ничем не поможете! — отрезала я. — Я даже сама себе не могу помочь!
— А хочешь, я сделаю так, чтобы ты сама себе помогла? — спросила она. — Чтобы ты сама решила свои проблемы без чьей-то помощи? За столом сидела девушка около двадцати лет. Она перебирала бумаги. На её месте я ожидала увидеть сорокалетнюю жирную тётку в очках. Но оказалось всё нет плохо.
— Хочу.
— Тогда рассказывай.
— О чём?
— Обо всём. Например, о своём парне, о своих подругах… — она посмотрела на меня. — О своей жизни, о своих проблемах…
И в этот момент мне захотелось ей всё рассказать! Всё-всё-всё! И про постоянные ссоры с родителями, и про Славку, и про Вишневецкого… И про Игоря…
— Хорошо, я расскажу… — начала я.
— Я ничего не собираюсь говорить твоим родителям, — заверила она меня. — Так что говори всё, ничего не утаив.
— Хорошо, — пообещала я. — Понимаете…
И я поведала ей всю свою историю… Историю об Игоре, которого я так неожиданно потеряла, про ссоры и амбиции родителей, которые ничего больше в этой жизни не замечают, про тот случай в раздевалке, про суицид… Про всё! Мне казалось, что эта молодая и хрупкая девушка сможет мне помочь! Помочь всё изменить, принять, жить с этим… смирится… забыть…
Она слушала меня не перебивая. Лишь иногда переспрашивала и уточняла некоторые детали. Мне показалось, что это первый человек за последние полгода, который смог меня выслушать, понять, помочь… или хотя бы попытаться… Сделать то, чего не удосужились сделать родители, то, чего мне не смогла донести Славка… То, что не мог сделать мой дневник… то, что не смог сделать Михей…
— Знаешь, — проговорила она, выслушав мой долгий рассказ. — Я поговорю с твоими родителями. — и, поняв по моему взгляду, что я не хочу этого, предупредила: — Не бойся, я ничего им не скажу! Ни про Игоря, ни про изнасилование! Не переживай! Я лишь скажу им, чтобы они больше стали обращать на тебя внимания! Общались с тобой, расспрашивали про школу… Чтобы ты не чувствовала себя одинокой! Тебе ведь этого хочется?
