— Возьмите студентов. Во все времена они нищенствовали, если не считать богатеев, которые швырялись нетрудовыми доходами. Или учились за счет папы с мамой — это ли еще не хуже того? Видеть, как в нужде бьется отец и жить на его средства! И еще отвыкали от лопаты, от топора — вот и получалась интеллигенция из трудящихся… Пока не пошли стройотряды. Тут-то оно получше дело пошло, по всем направлениям.
Балтин позвал Елену Викторовну к столу, пригладил пятерней волосы:
— Особый разговор у меня о трудовых резервах. Об училищах. Они дают профессию, делают человека зрелым в жизни. Хозяином жизни. И ему не заказана ни одна дорога. Давай, Юрий Иванович, — поддержи, Лена, — выпьем за систему, которая создает современный рабочий класс. Без эпитетов, просто: рабочий класс!
Я осушил поднятую рюмку. За рабочий класс!
Откуда знать меня человеку — не все ли равно. Болельщик, не болельщик — не в этом дело. Но я-то, я-то его знаю. Помню! На всякий случай я уточнил, не был ли он когда-нибудь во Владивостоке? Но, нет, он не знает Владивостока, никогда там не был.
— Ну, давайте не будем друг другу морочить голову: ведь мы знаем друг друга, правда? — без обиняков я приступил к солидному нефтеречинскому начальнику.
Балтин рассмеялся широко и красиво.
— Да, в свое время ты был известным, тянулись за тобой мальчишки. И мне всегда нравились люди мужественные. Но ты меня все же, извини, с кем-то путаешь.
Выпитый коньяк горячил кровь. Я встал из-за стола. Голова сделалась способной на любую фантастику, рождались в ней черт знает какие домыслы. То представлялось мне тушенье пожара, там, в старом квартале Южно-Сахалинска. Старинной деревянной постройки. То — вдруг ледостав на реке Белой. Спасение провалившейся под лед женщины. И его голос. Голос, без которого не бывает авралов. Я с уверенностью заявил, что знаю его голос, который трудно спутать с другим.
— Да уж досталось мне за этот голос. Ладно, выручил хороший человек.
Он улыбнулся, и мне показалось, что мы хорошо знаем друг друга.
— А что, собственно, я такое сказал, Юрий Соболев? Что тебя удивило? — я не замечал перехода на «ты», как будто сто лет мы были на «ты». — Лена! — Балтин позвал, немного успокаиваясь. — Садись, Юра, в ногах правды нет… Будем рассказывать, откуда мы родом, заодно и — откуда знаем этого человека. Теперь, я думаю, другого выхода нет, — снова обернулся он к жене, когда она заняла свое место.
Лицо ее было просветленным, как будто она предвидела содержанье рассказа.
