Приказано обезвредить | страница 25

— Один из них — противный такой тип — работает, очевидно, завхозом в школе-интернате. Как-то хвастался, что может продать несколько комплектов постельных принадлежностей.

В тот же день старший лейтенант Макарон и лейтенант Иванов читали в интернате личное дело завхоза, рассматривали его фотографию. С нее глядел нагловатый молодой человек с кудрявым чубом — Кондратюк Семен Павлович, год рождения 1920-й. Фотографию показали пострадавшему.

— Он! Павлик! — узнал раненый.

Кондратюка арестовали, предъявили обвинение. При обыске изъяли 800 рублей. На купюрах виднелись пятна крови. Провести экспертизу и определить, чья это кровь, было нетрудно.

Кондратюк сначала полностью отрицал свою причастность к разбойному нападению, но, узнав о предстоящей экспертизе и направленном в банк запросе с перечнем номеров на ассигнациях, признался в совершенном преступлении.

— Пишите, — сказал.

На дворе уже темнело. Майор включил настольную лампу и на папке № 241 написал: «Начато 20 апреля, закончено 22 апреля 1941 года».

С начала марта и до 15 июня 1941 года в Днепропетровске, где я работал тогда начальником 3-го отделения милиции, как и в других городах, проходили учения по гражданской обороне, с ночными тревогами и марш-бросками. Мы привыкли к ним, втянулись в походную жизнь, но о войне, как таковой, не думали. К тому же события на озере Хасан, в степях Монголии, на заснеженных просторах Финляндии как бы говорили, что слова нашей боевой песни «И врага разгромим малой кровью, могучим ударом» не расходятся с делом.

Может, потому эти наши учения воспринимались скорее как спортивные игры, веселые, задорные. Когда 22 июня меня срочно вызвали в областное управление, я даже пошутил: «Опять в поход труба зовет…»

Заместитель начальника подполковник Титков встал и глухо произнес:

— Товарищи, фашистская Германия совершила вероломное нападение на нашу страну.

Мы понимающе улыбнулись: очередная вводная для учений… Кто-то, помню, спросил:

— И войска ее уже подошли к Днепру?

Смешок оборвал подполковник.

— Я не шучу, товарищи, — нахмурился он. — Это не учеба. Бои развернулись на всем протяжении западной границы — от Балтийского моря до Черного.

И сразу нас будто опахнуло дымом пожарищ. Получив инструктаж на ближайшее время, мы разошлись по своим отделениям. Вся милиция была немедленно переведена на казарменное положение. По улицам зашагали патрули. А через несколько дней фашистская авиация совершила свою первую бомбардировку города. Горели дома, метались в панике люди. Распространился слух, что город наводнен шпионами и есть разрешение уничтожать их на месте.