— Я, пан, подневольный человек. Мое дело, стало быть, за пчелками ухаживать. Откуда мне про мед знать? Про то председателю известно — его спросите.
Ничего не добившись, интендант выгнал пасечника.
Придя к своей избе, Фаддей Григорьевич долго стоял у крыльца, сдерживая распиравший душу гнев. На вопрос встревоженной жены, зачем немцы звали, ответил отрывисто:
— Меду, собаки, захотели. Мало им, что позори́ли все. А этого не ели? — Пасечник сунул в ту сторону, откуда пришел, увесистый рыжий кукиш и, плюнув, прошел в избу.
Тетя Поля перекрестилась: «Боже праведный! Сущее пришествие антихриста…»
Мимо избы пасечника день и ночь с ревом шли машины, танки, артиллерия. Люди притихли, мало и шепотом разговаривали, но много думали. И ни о ком не думал столько пасечник, как о племяннике. С трудом, общими усилиями с Антониной Петровной, ему удалось отговорить Виктора от немедленного ухода вслед за отступающими войсками. Теперь же, глядя, как парень бесцельно слоняется по избе, он сомневался: правильно ли поступил, уговорив его остаться? Не придется ли раскаяться? Кроме ухода к своим, и сам пасечник другого выхода пока не видел.
А навстречу движущимся гитлеровским войскам автоматчики гнали колонны пленных. Женщины и дети выносили им хлеб, но немцы часто не разрешали отдавать его пленным, и приходилось бросать издали и со всех ног убегать в сады.
Село было набито беженцами из города. Немецкий комендант через старосту приказал всем беженцам зарегистрироваться. Когда перед комендатурой собралась толпа, переводчик зачитал приказ о немедленном возвращении всех беженцев к месту постоянного жительства. Срок — три дня. За невыполнение приказа — концлагерь или расстрел.
После оглашения приказа переводчик стал просматривать у беженцев документы и ставить на них отметку о регистрации. У кого документов не оказывалось, тем выдавали справки-пропуска, в которых значилось, что предъявитель следует к месту своего жительства, находящемуся там-то и там-то.
Раскулаченный и вернувшийся недавно из ссылки подслеповатый старик Филимонов был назначен немцами старостой; он целыми днями вертелся вокруг своего прежнего дома, в котором находился сельсовет, а теперь занимали немцы, — никак не мог дождаться, когда они выедут.
Еще слышались по ночам смутным эхом далекие артиллерийские дуэли. В крови и муках устанавливались новые порядки.
6
Как-то перед вечером Виктор вышел в сад. Каждая яблоня, каждый кустик смородины здесь были знакомы с детства. И даже ежегодно подправляемый заботливым пасечником плетень. Все было родное, близкое.
