Глубокие раны | страница 31



Долгое молчание было для них красноречивее любых слов. Ночь, черная, как деготь, без единой звездочки на небе, была густо насыщена ощущением нависшей тревоги, она сближала и роднила без слов. Обоим казалось, что за эти короткие минуты, проведенные на скамейке, они стали старше, гораздо старше своих семнадцати лет. Они вдруг поняли и почувствовали то, что всего лишь полчаса назад было им недоступно: всю бездонную глубину нависшей над ними опасности. И пусть незрело пока, по-юношески, но они думали о ней и намечали свои дальнейшие пути.

— Надя, — позвал Виктор.

— Что? — отозвалась она. — Говори, я слушаю…

— Надя, скажи… ты будешь меня помнить? Что бы ни произошло, ни случилось… ты будешь ждать меня?

Голос Виктора, его слова, свинцовая тяжесть ночи, свои мысли — все смешалось в ее сознании. И будто спросил не этот хорошо знакомый паренек-одноклассник, а спросил, имеющий право так спросить, имеющий право получить ответ, — спросила сама жизнь. Нельзя не ответить, нельзя, как раньше она бы сделала, отшутиться. Ведь он спросил, как поклялся, а на клятву можно ответить только клятвой или не отвечать совсем. И, несмотря на то, что и ему и ей было всего по семнадцать, она чувствовала: ошибиться нельзя.

Страшно ей было почему-то произнести коротенькое «да», а «нет» она сказать не могла — этому противилось все ее существо.

Услышав ответ, Виктор сильнее сжал ее руку, и они опять замолчали, и оба думали о той минуте, когда нужно будет встать и расстаться.

— Как же ты пойдешь домой, Витя? — осмелилась наконец спросить она. — Ночью ведь хождение запрещено…

— У меня пропуск. Для работы в ночной смене.

Они встали.

Виктор, волнуясь, сказал:

— Знай, Надя, помнить о тебе я буду всегда… Веришь?

И ей почему-то опять было очень трудно выговорить это короткое:

— Да.

В этот момент на юго-западе послышались тяжкие, низкие взрывы. Раз, второй, спустя немного — опять.

— Бомбят где-то, — вздрогнув, прошептала Надя. — Тебе пора.

В эту ночь Виктор счастливо улыбался во сне, а наутро началось самое страшное, о чем в городе давно уже поговаривали шепотом, но не хотели верить, — началась эвакуация.

Глава четвертая

1

Ранним утром Виктор, взволнованный необычным видом города, еле-еле добрался до завода. Автобусы почти не ходили, возле больших учреждений, ремесленных училищ, нарушая все правила уличного движения, стояли грузовики, суетились люди. Уже поняв в чем дело, Виктор все не хотел верить, пока не подошел к заводу. И еще издали убедился: правда. Заводская труба больше не дымила; из нее поднимался почти невидимый глазу мутный пар.