— Это Катюша-то слабенькая?! Побойтесь бога, Абрам Михайлович! Девка — кровь с молоком. Спортсменка. Никогда ничем не болела, а вы — слабенькая!
— Потом, мало ли что может случиться в дороге? Волки могут напасть.
— Им, Абрам Михайлович, не страшен серый волк. Им ничего не страшно.
Адвокат удивленно смотрит на раскрасневшуюся Ксению Львовну, поднимает одну бровь и говорит:
— Да вы никак сами собрались дунуть в Ленинград на лыжах, Ксения Львовна, следом за дочкой?!
— Помоложе была, может, и пошла бы. О Катюше уже в газетах пишут, Абрам Михайлович. Мне вас жалко, Абрам Михайлович: все-таки вы пожилой человек, за пятьдесят, поди, уже перевалило, а до сих пор не оценили значения лыжного спорта!
Звонит телефон. Ксения Львовна снимает трубку.
— Катю? Кати нет дома. Она ушла в Ленинград. Что значит «как ушла»? Очень просто: как все люди в Ленинград ходят. На лыжах конечно.
Адвокат встает с дивана, тушит окурок в пепельнице и, буркнув «до свиданья», уходит.
До приезда Ключикова наша жизнь текла безмятежно и мирно. С утра мы уходили гулять в горы, а по вечерам катались верхом на старых клячах, — их приводили добродушно-лукавые местные жители в пыльных войлочных шляпах.
Тихие эти идиллии кончились с приездом Ключикова.
Нас поразил его костюм. Несмотря на жару, он был одет в толстую фланелевую куртку и широкие штаны из грубого клетчатого сукна. У пояса его висело что-то вроде кирки. Он сидел в плетеном кресле и сурово, как полководец, рассматривал в подзорную трубу небольшой снежник на ближайшей вершине.
— Видите этот снежник? — сказал Ключников толстому Салатову. — Это и есть неприступный Ай-Курт, что значит Святая смерть. Не пройдет и двадцати часов, как я вонзю, виноват, вонжу мой верный ледоруб в белое безмолвие его ледяного покрова.
— Зачем? — спросил Салатов.
— Что зачем?
— Зачем вам нужно ни с того, ни с сего вонжать, виноват, вонзать ваш верный ледоруб в белое безмолвие ледяного покрова?
Ключиков с нескрываемым презрением посмотрел на Салатова.
— Что значит зачем? Впрочем, вы не альпинист! Вам непонятен восторг первовосхождения на вершину, которую еще ни разу не оскверняла человеческая нога! Завтра я ее возьму штурмом. Мы сразимся с тобой, неприступный Ай-Курт, один на один.
В голосе маленького Ключикова было столько дьявольской самоуверенности и гордости, что мы с Салатовым с невольным уважением посмотрели на его спичечные щиколотки, безнадежно утопавшие в громадных горных ботинках.
