Большой столичный каток. Весело пылают разноцветные электрические фонарики. Непрерывно играет джаз. Снежинки, а порой и конькобежцы падают под музыку. В стороне от главного круга, где с невозмутимо серьезными лицами подвизаются мастера и чемпионы, расположен небольшой ледяной загончик для начинающих. Здесь учат людей стоять на коньках, ходить по льду так, чтобы не напоминать при этом одно полезное, но не очень изящное домашнее животное, и уже затем, когда ледовая азбука освоена, приобщают их к великолепному таинству скольжения.
Здесь царство параллельных брусьев и кресел, напоминающих передвижные стулья для паралитиков. Здесь властвуют энергичные инструкторы в шерстяных свитерах и очаровательные инструкторши с изумительным румянцем на щеках, убедительно агитирующим за здоровый, полезный конькобежный спорт.
Николай Петрович ходит в загончик для начинающих уже два месяца, а учиться он начал, между нами говоря, еще в прошлом году. Николаю Петровичу далеко за сорок, он солидный консультант одного солидного учреждения, и коньки для него не самоцель, а лечебно-профилактическое средство.
Занимается с ним инструкторша Марина. Ей девятнадцать лет. Глаза у нее черные и круглые, как у птицы. В голубом с белым костюмчике, легкая и веселая, она похожа на Снегурочку.
Николай Петрович угнетает ее как ученик своей тупостью и полным отсутствием способностей к конькам. Когда он появляется, на льду в своем дорогом синем свитере, неповоротливый, неуклюжий, с криво разъезжающимися ногами и испуганно открытым ртом, Марина тяжело вздыхает и шепчет подруге Галинке:
— Мой приплелся. Здрассте, пожалуйста. Вот уж верблюд несчастный!..
Затем она делает очаровательно-любезную улыбку и подлетает к несчастному «верблюду» как раз в тот момент, когда он, отчаянно размахивая руками, тщетно пытается удержаться на ногах.
Инструкторшу Николай Петрович приветствует уже сидя на льду, подбирая упавшую с головы шапку.
— Здравствуйте, Мариночка. Я… того… немножко упал. Дайте мне вашу руку, я сейчас встану.
