— Я рассказал ей про твою кибернетическую машину, — сказал папа. — Ей понравилось.
— Да, очень интересно, — сказала Саша, — мы тут как раз затеяли диспут на сходную тему, если хочешь, можешь принять участие.
— К сожалению, ему некогда, — сказал Костя.
— Почему это мне некогда?
— Потому, что ты не перевел еще ни страницы.
— На десять минут работы!
— Ну вот и хорошо. Иди сделай, потом придешь.
Переводить не хотелось.
Наверное, после болезни я еще не совсем окреп. А может, просто осенний вечер располагает ко сну. Какая-то вдруг скучная, дурманящая усталость навалилась на меня. Я пошел на кухню, расставил раскладушку, лег прямо не раздеваясь и заснул.
Проснулся я уже поздно ночью. За дверью слышались голоса. Разговаривали папа и Костя. Саши не было.
— Значит, ты не хочешь? — говорил папа.
— Как будто дело во мне, — говорил Костя. — Она, между прочим, к этому не очень стремится. Ты думаешь, она здесь бывает из-за меня?
— А из-за кого?
— Из-за тебя, из-за Родьки. С Родькой ей интересней разговаривать, чем со мной.
— Ну что ж, это не так плохо, — сказал папа. — Если человек умеет найти общий язык и со старым и с малым, это значит, что он многого стоит. В некоторых отношениях тебе, конечно, нужно до нее тянуться.
— Это еще вопрос, — проворчал Костя, — кто до кого должен тянуться. Тебе, наверное, кажется, что ты идеал человека, а я, между прочим, совсем не хочу быть таким, как ты. Вот скажи мне, пожалуйста, что тебя держит в этой дыре? Разве по своим возможностям ты ниже тех бездарностей, которые заполнили Москву?
— Тебе хочется жить в Москве?
— Да, мне хочется жить в Москве. Саша в чем-то выше меня. Допустим. Но это не потому, что она такая богатая натура, а потому, что она жила и училась в Ленинграде.
— Только это?
— Я думаю, что и этого достаточно. Тебе вот кажется, что ты идеальный отец. А на самом деле ты эгоист. Ты думаешь только о себе. Это же чудовищно! Допустим, тебе нравится Благовещенск. Но при чем тут мы с Родькой? Почему мы свои лучшие годы должны проводить, не видя ничего.
— Почему ты говоришь «мы»? — сказал папа. — Вполне возможно, что Родя не разделяет твоих взглядов.
Костя засмеялся.
— Конечно, — сказал он, — конечно! Ты хочешь, чтобы он научился хвастаться своими неудачами, как ты. Родьке хочется того же, что и мне, даю голову на отсечение.
— Сволочь ты, Костя, — сказал я, выходя из кухни. — Какое ты имеешь право за меня расписываться?
— Что такое? В чем дело? — Папа вдруг разозлился. — Подслушивать — это подло, — сказал он. — Понимаешь ты, подло! Сейчас же марш спать!
