— Над ним все смеются, — сказал я.
— Все не считается, — сказала Саша. — Когда он с другими — его нервная система настороже. А расслабиться он позволяет себе только с людьми, которые к нему заведомо хорошо относятся. Нас с тобой он причисляет именно к таким людям, поэтому наша бестактность была для него полной неожиданностью, и он воспринял ее не как бестактность, а как намеренный выпад. Еще хорошо, что он не злопамятный.
— Да, он не злопамятный. А скажите, этот немой… Неужели ему нельзя было объяснить?
— Нет, — сказала Саша, — объяснять в таких случаях бесполезно. Ты знаешь, кто такой Отелло?
— Конечно. В общих чертах.
— Ну вот, — сказала Саша, — не очень похоже, но сопоставимо, что произошло у Отелло. Недоразумение. А для слишком впечатлительного человека недоразумение — это как рак. Лечится только в самой начальной стадии. Но если прошло уже какое-то время, дело приходится иметь не с недоразумением, а с его последствиями. Под влиянием недоразумения Отелло стал другим человеком. Он стал иначе смотреть на мир к на людей. Теперь, если даже со всей очевидностью доказать ему, что Дездемона ни в чем не виновата, он все равно уже не сможет быть тем, кем он был до этой истории. Ты понимаешь?
— Кажется, понимаю.
— Гм. Это я придумала только сейчас, — сказала Саша, — удивительно интересная параллель.
— Знаете, — сказал я, — вы похожи на папу. Он тоже так. Как что-нибудь хорошо сделает, так сразу и похвалит себя.
— И правильно, — сказала Саша. — мне гораздо приятней люди, которые хвалят сами себя, чем те, которые всякими средствами добиваются похвалы других.
— Это вы про Костю?
— Нет, это я вообще.
— А Васька? Он добивается похвалы других?
— Он добивается не похвалы, — сказала Саша. — Он добивается полноценности. Если вы его будете превозносить за успехи в математике, ему это до лампочки. Но вот если он вдруг скажет остроту и вы засмеетесь, пусть даже не очень искренне, он будет счастлив.
— Да, — сказал я, — похоже, что так. А откуда вы все это знаете?
— Я догадываюсь.
— Вы большой мыслитель, — сказал я. — По-моему, вы когда-нибудь станете ученым.
— И стану, а что? — сказала Саша. — Здесь знаешь какую диссертацию можно написать. Ого-го-го!
— Почему здесь? А в другом месте нельзя?
— Можно. Но здесь у меня такая практика, что и не хочешь писать, а напишешь.
— Значит, вы уже пишете диссертацию?
Саша не ответила.
— Вот ты спрашиваешь, за что можно хвалить человека, — сказала она, хотя я спрашивал совсем другое. — Только за желание побороть свою ограниченность. Нельзя восхищаться сильным человеком из-за того, что он поднимает паровоз. Короче говоря, нельзя хвалить человека за то, что он умеет помочь себе двигаться в ту сторону, в которую он и без того объективно направлен. Ты понимаешь?
