Вошел Леша, зажег свет. Лицо собеседника моего было спокойным, даже несколько равнодушным, словно рассказывал он только что незначительный случай о жизни человека, ему безразличного.
— Мы за ним, как за каменной стеной, — сказал Леша.
— Зачем же надо было меня разыгрывать, — все еще обижался я, стыдясь своей паники. — Подожди, не окажешься ли в моем положении…
И все-таки жить под умной и надежной охраной стало как-то спокойнее.
В цехе судьба моя складывалась тоже как нельзя лучше. Называли меня здесь Георгием Алексеевичем — по документам брата, и я довольно скоро привык к своему новому имени. Анисимов предложил мне должность установщика. Настраивать станок, как музыкальный инструмент, пробовать на нем новые детали, приспособления — увлекательная обязанность, что и говорить! Но то ли за время вынужденного безделья истосковался я по работе или на крупных заводах привык к большому ритму, только жизнь цеха меня не удовлетворяла. Расценки здесь были нищенские, заработок умещался в пригоршне, знатоки своего дела у станков не задерживались. Потому в цех напринимали женщин и девушек, которым куда как непросто было где-нибудь устроиться. Я замечал, как маются они над деталями, иногда подходил к ним. Иные уже поглядывали на меня из-под косынок зовущими глазами, норовили обжечь то бедром, то грудью.
Товарищ Лаупман, старый рабочий, большевик, заходивший иногда ко мне по делам, посмеиваясь в усы, предупреждал:
— Берегись, защекотят тебя, все позабудешь.
Но по-прежнему тосковал я ночами по Груне, видел ее около себя, все не пригасала надежда, что настанет такое время, когда скажу я ей те самые слова, которые говорят однажды в жизни. А день захватывал своей суетней, неразберихой, спешкой мелких дел.
— Да вот гляди сам, разве ж это по-хозяйски? Даже дома в одном горшке кашу и редьку не готовим, — застуженным голосом убеждала меня солдатская вдова Зинаида, указывая иссеченной царапинами рукой на станок. — Всякий час иную деталь ставят!
Крупная, костистая, прямая в сужденьях, она давно верховодила цеховыми женщинами, будто старшая сестра, а то и мать.
— Вижу, парень ты башковитый и понаторелый, так давай придумывай что-нибудь, чтобы зря мы пуп не надрывали, — подталкивала она меня.
Ни колеса, ни пороха мне не надо было изобретать. Просто-напросто пошел я к мастеру Анисимову в конторку. Анисимов трудился за столом над какими-то бумагами. В раскрытую фортку тянуло осенними запахами прелой листвы, схваченной первыми заморозками. Я старался быть обстоятельным, перечислил те меры, которые, по-моему, могли бы вызволить цех из тупика. Надо перейти на пооперационную обработку, с упорами, раскрепить детали по станкам, как это делается на заводе Семенова. Сколько сэкономим установочного времени!.. Снизим брак, поднимем производительность, заработки!
