— В горы! Вверх! — закричал стоявший на середине дороги черный от загара парень с белыми усиками и почти такими же белыми волосами.
Он начал громко объяснять, что по ущелью далеко не уйдешь, что надо подниматься вверх, по скале, куда гардисты не посмеют сунуться, раз оттуда их обстреляли. Но его никто не слушал, все бежали туда, где можно было быстрее скрыться. Подошел к нему только один, невысокий, коренастый парень с черной шевелюрой и бледным лицом. Оба с сожалением посмотрели вслед убежавшим вниз ребятам и начали карабкаться вверх по уступам скалы.
С горы к ним спустился человек в красноармейской форме, с алой лентой на пилотке.
— Пойдете с нами или вернетесь домой? — спросил он по-русски, обращаясь к обоим сразу.
— Товарищ? — спросил белоусый, пытливо глядя в глаза незнакомцу. — Партизан?
— Русский? — уточнил чернявый.
— Да, — подтвердил партизан.
— С тобой пойдем! — заулыбался белоусый. — Только мы без оружия. Дома-то у нас кое-что припрятано…
— Вам нельзя возвращаться домой за оружием, — коротко ответил русский. — Давайте знакомиться. Я — Высоцкий Иван.
Белоусый назвался Богумилом, чернявый — Мятушем.
Спустились со скалы еще два партизана в форме словацких солдат. Иван Высоцкий отдал Богумилу свой автомат. А словаки дали им по гранате.
— Это вам для начала. Надо собирать остальных ребят, — сказал Высоцкий. — Если хотите, идите к нам, а лучше воюйте пока отдельной группой.
— У нас нет командира, — смутился Богумил.
— Командира вам дадим, а может, и еще чем-нибудь поможем. Где бы вас пристроить?
— В горах я знаю одну надежную колибу, — сказал Мятуш. — Она в скале.
— Это далеко отсюда? — спросил один из партизан.
— Километров семь. В ущелье, у родника.
— Добро, — кивнул Высоцкий. — Мы вас там найдем. Это место я, по-моему, тоже знаю. Там даже роспись моя осталась.
Колиба, у которой собрались парни и девушки, освобожденные партизанами, представляла собой хижину, выложенную из камней под большой скалой, нависшей над ручьем — бурно пенистым притоком Грона. Делали ее летом, камни скрепляли глиняным раствором. Поэтому в колибе не было ни одной щелки, и ветер мог проникать только в дверь, завешенную куском брезента.
Кто сделал это жилье, когда? Не знали даже самые старые жители Буковце. Дед Богумила, лесник, рассказывал, что прятались здесь и невольники, бежавшие из Турции, и лютеране, и революционеры — все, кто скрывался от неугодной власти, от цепей да тюрем. Стены пещеры и потолок были закопчены до черноты. Густой запах копоти жилья, топившегося по-курному, смешивался с запахом плесени и создавал атмосферу куреня первобытного отшельника. Жить в этой колибе можно было, видимо, даже зимой. Но только вдвоем, от силы втроем. А двадцать парней, собравшихся к вечеру вокруг своего вожака Богумила, не могли в ней поместиться. Долго и шумно советовались они, что делать, да так и уснули под большой елью. Там и нашел их утром Иван Высоцкий. Он был не один. С ним пришел словацкий капитан, высокий, красивый брюнет.
