Свое оружие студенты оставили в отряде, а вместо него уложили в рюкзаки пачки принесенных подпольщиками листовок с воззванием Словацкого национального совета.
Только Петраш, пользуясь тем, что про его пистолет не знал даже отец, трогательно благословлявший сына в далекий путь, на опасное дело, не сдал его.
Шагат-старший не скрывал своей печали при расставании с сыном.
— Тут один русский рассказал мне: когда попал к фашистам, то думал лишь о том, чтобы случайно не выдать своих. Ведь тогда отцу и матери будет всю жизнь за него стыдно. Подойди, пусть командир пожмет твою руку. — Он кивком головы указал на Егорова и ушел к своему биваку, не оглядываясь, видимо, скрывая слезы.
Тем временем в долине «Катюшу» сменила другая песня. Там теперь разучивали партизанскую боевую: «В чистом поле». А командование отряда все еще не двигалось с места, занятое только что происшедшим. Слишком важным было это событие. Особенно последние его минуты — прощание отца с единственным сыном и его наказ, такой неожиданный для хмурого, молчаливого Шагата.
— Эта сцена мне окончательно раскрыла дух словацкого народа, — задумчиво произнес Мыльников. — Таких, конечно, в ярмо не загонишь. Гитлер с Геббельсом явно просчитались, что не оккупировали Словакию.
— Да, словак на каторге, что орел в клетке, — согласился с ним Ржецкий. — Однако, идемте к нашим певцам, а то охрипнут.
Едва они поднялись, навстречу им вышел из лесу Зайцев. Он вел пожилого словака в старой рабочей блузе и черном берете — связного Козачека, командира партизанского отряда, состоящего из сорока рабочих Гяделя и Медзиброда. Связной передал Егорову записку от Козачека, в которой тот просил направлять к нему необученных военному делу людей, тех, что для десантников могут быть только обузой. Он сам их обучит, есть у него бывший педагог военного училища.
На первую вылазку местных партизан, оснащенных минами новейшего образца, Мыльников решил пойти сам, хотя Владо отговаривал его. Дескать, обучил, обеспечил минами на целый месяц и на том спасибо. Но очень уж комиссару хотелось узнать людей и условия, в которых они борются. Пришлось повести на железную дорогу весь отряд. Вел его Ежо, уроженец этих мест. По горам, по лесам, даже по обрывистым скалам, где трудно было бы пробираться и горному козлу, не только человеку, он шел легко и быстро, так что Мыльников на одном из привалов заметил:
— Ну, Ежо, ты ведешь нас так, будто видишь тропу, скрытую от нас, простых смертных.
