— Постой, медведище, задушишь! — взмолился, щуплый от природы, Ржезак. — Они ранены. Их мы отправили к врачу, а меня они послали в другое место…
— Понимаю, сообщить о карателях! Тогда жми! Жми вовсю! Мы послали одного к партизанам, но не мешает и тебе поехать. Правда, еще пять минут, и ты не проехал бы уже здесь…
— Виадук взорвать хотите? — догадался Ржезак. — Правильно! Задержите их хоть на день.
Мотоцикл рванулся и, размахивая синим хвостом дыма, умчался. Только он скрылся за поворотом дороги, как раздался такой грохот, что по лесу потом долго еще раскатами весеннего грома неслось рокочущее эхо.
Развалины виадука перекрыли шоссе, как горный обвал речку.
А мотор мотоцикла пел свою песню. Кочегар подпевал ему. И думал о чем-то светлом, несегодняшнем. Наконец, глубоко вздохнул и громко сказал, точно перед ним были не сосны да ели, наперегонки бежавшие вдоль дороги, а стотысячная толпа:
— Эх, сумасшедшие! Хотят уничтожить партизан? Если уж такие, как агнец божий Кветко, потеряли терпение, то кто же теперь у нас не партизан?
— Дай посмотрю!
— Погоди, Фило. Я еще не успел навести как следует.
— Пока ты наводишь, кто-нибудь из офицеров заявится…
— Ну и что ж? Думаешь, сами они не смотрят?
— Не все. Есть и такие, что все еще верят в победу Гитлера, как слепые щенки.
— Смотри быстро, да передай Тадеушу.
Бинокль переходил из рук в руки уже по второму кругу. Каждому хотелось еще и еще прильнуть к окулярам, чтобы хоть на несколько мгновений унестись из тесного двора казармы туда, где веяло романтикой партизанской борьбы, где вольно, как ветер в Татрах, гулял дух Яношика.
К собравшимся в укромном уголке за казармой солдатам подошел еще один, только что сменившийся с поста.
— Горович тоже свой парень, — сказал сержант забеспокоившимся было товарищам.
— Ребята! — еще издали заговорщическим шепотом окликнул их Горович. — У всех солдат в казарме только и разговору, что о Прашиве, горе, на которой обосновался большой партизанский лагерь.
— Ты что ж, радио не слушал? — удивился Тадеуш, высокий угрюмый блондин. — Я так каждый день согласился бы дежурить, чтоб хоть на пять минут включить радио пана капитана и послушать Москву.
— Да я ведь не возле штаба дежурил сегодня, — начал оправдываться Горович. — Мост охранял.
Его подняли на смех.
— Охранял взорванный еще неделю назад партизанами мост!
— Ты что ж, боишься, чтоб партизаны не восстановили его?
— А ты не бойся. Партизаны знают, когда мост взорвать, а когда восстановить!
