Николай уже убедился, что Эмиль Фримль всегда говорит только правду, поэтому сразу поверил, что связь с партизанами будет. Но все же не терпелось ему скорее куда-то идти, что-то делать.
— Ну, а сейчас чем нам заняться? — спросил он, горячась.
— Я принесу вам батарейки, слушайте радио, — спокойно ответил лесник.
— Какая польза людям от того, что мы слушаем! Если б хоть записывать сводки, да распространять! Вон какие события, а люди ничего не знают…
— Кое-что они уже знают, — успокоил Николая Эмиль.
— Коля, ты меня надоумил, — загорелся Ежо. — Надо достать машинку и печатать листовки!
— Не вздумайте! — сердито предупредил Фримль. — Еще попадетесь с этой машинкой… Недельку подождите меня. Только неделю.
— Слово! — Николай клятвенно поднял сжатый кулак, как обычно делали словацкие рабочие.
Темнело. Чабан Лонгавер ожидал Фримля в условном месте, среди густого березняка. Вынув топор из-за пояса, он начал рубить дерево. Делалось это на тот случай, если кто-либо увидит их вдвоем: будет похоже, что лесничий поймал браконьера.
— Добрый вечера Мило, — приветствовал Лонгавер подошедшего лесника и водворил топор на свое место, за пояс.
Убедившись, что в лесу никто их не видит, сразу перешел к делу, стал расспрашивать о группе партизан Николая Прибуры.
— Николай прочитал последнюю сводку и рвется на восток, — огорченно ответил Фримль. — Вся группа, конечно, потянется за ним.
— Но он же еще слаб!
— Ты давно его не видел. Он выздоровел и окреп. Рвется в бой. Боюсь, что не дождется меня, уйдет к фронту.
— Нет, ему придется идти на запад, а не на восток, — сказал чабан.
— Как это?
— Помнишь тот разговор о Горегронье? Вот и пошли их разок с листовками…
— О, этому они обрадуются! По-моему, они согласны будут ходить без отдыха, только было бы с чем.
— Долго ходить туда не придется. Скоро там будет создана новая группа взамен арестованных.
— А из тех, что же, так никто и не вырвался из тюрьмы?
— Спасти удалось только двух… Попроси ребят пусть листовки отнесут, а там подготовим воззвания.
Фримль попутно рассказал о новичках, отведенных к Николаю. Лонгавер, не задумываясь, сказал, что он приветствует такой интернационал и надеется, что Николай сумеет сроднить этих разных людей. Он встал:
— Ну, хорошо. Передашь им листовки. Николаю строго-настрого закажи появляться в населенных пунктах. Пусть он только руководит группой. Его обязательно надо удержать от ухода на восток. Тех, кто бежит из Германии, нужно собирать в отряды. Это самые надежные, самые непримиримые к фашизму люди. Наши многому у них научатся. А продуктов мы подбросим.
