— Эй, Горанский! — раздался внезапно окрик.
Врхний от неожиданности замер. Потом, сделав ладони рупором, спросил:
— Кто там?
— Иди сюда! — ответил другой голос уже справа, откуда-то из-за деревьев.
— Выходи на переговоры, — потребовал третий слева.
— Кто вы? — закричал врхний. — Идите сами сюда!
— Если хочешь живым вернуться домой, не стреляй, — предупредили его.
— Да кто вы?!
— Нас больше, чем вас, к тому же вы окружены.
Колени начальника жандармской станицы подогнулись. На один миг он потерял всякий рассудок, но еще одно слово из лесной тьмы сразу привело его в себя.
— Мы партизаны!
Это слово ударило молнией в голову каждого гардиста.
Никто из них не выстрелил. О проводнике они вообще забыли. А тот стоял растерянный не меньше самого врхнего.
— Чего вы от нас хотите? — спросил врхний, вкладывая в свой вопрос как можно больше самоуверенности.
— Выходи на десять шагов вперед, там поговорим.
Чтобы не ударить в грязь лицом перед целым взводом, начальник жандармской станицы сделал так, как было ему предложено.
А Рудольф долго еще ничего не понимал. Все это ему казалось какой-то случайной инсценировкой. Потом, поразмыслив, догадался, что партизаны заранее узнали о походе гардистов и вот устроили засаду. Если сейчас завяжется бой, он первый погибнет от пули автоматчика, идущего рядом. Обидно! Ведь так все сложилось хорошо… Близость друзей вдохнула в него жажду жизни, и он стал соображать, как бы скрыться. Но тут услышал свое имя.
— Отпустите невредимым вашего проводника Рудольфа, — потребовал чей-то бас. — Сдайте оружие и возвращайтесь домой.
— Чего захотели! — ответил врхний. — Иначе мы вас перестреляем.
— Это мы еще посмотрим!
Начальник жандармской станицы, круто повернувшись, направился к своим, которые угрожающе зароптали. Кто-то из них выстрелил, и врхний упал замертво.
— Кто стрелял? — озверело закричал на своих Кудлач.
Но тут раздались почти одновременно два пистолетных выстрела, и он умолк, ткнувшись головой в траву.
Рудольф посмотрел на своего конвоира. Тот лежал, наставив на него автомат. И все же Рудольф рванулся вниз по круче. Автоматная очередь прошила ему ногу.
Забухал тяжелый пулемет, застрочили партизанские автоматы. Рудольф попал в чьи-то дружеские объятия. Пока ему развязывали руки, он умолял:
— Товарищ, дай мне хоть раз выстрелить!
— Да ты весь в крови! Где уж тебе, — отвечали ему.
И тут он потерял сознание.
Гардистам казалось, что все вокруг них горит, что стреляет каждое дерево.
