— Пошли?
И это необычное невнимание к нему девушки, и короткий неожиданный поцелуй щеголя, и, наконец, это сухое, равнодушное «пошли» окончательно добили Дениса. Неприятное тоскливое чувство одиночества навалилось на него, молча покорно последовавшего за Олей. Безынтересными, ненужными, как и он сам, стали широкая подмороженная тропинка, холодно-белая луна, отраженная в тонком стекле стылых луж, чужой и недоступной стала сама Оля, которую еще час назад он мысленно называл своим чутким и умным другом.
Но, может быть, он, Денис, ошибается и этот Миша действительно родственник? Сродный брат? Дядя? Тогда что же тут особенного?..
Денис уцепился за эту спасительную мысль, как умирающий за лекарство. И снова посмотрел на девушку, на ее опущенную в раздумье голову, пытаясь угадать ее мысли.
— Он очень способный. Просто талантливый! Но, по-моему, ужасный эгоист, — заговорила наконец Оля, и Денису показалось, что она обращается не к нему, а к самой себе. — Он может часами говорить о своей науке, лаборатории, но не любит слушать других. Даже старших. А если и разговаривает о чем-нибудь другом, то всегда с какой-то небрежностью и насмешкой. И так, будто он один все это хорошо знает, неоспорим…
— Он кто — брат?
— Миша? Разве мы с ним похожи? Впрочем, — продолжала она, не замечая слишком затянувшегося молчания Дениса, — какая-то на десятом киселе родня, кажется…
Но Денис больше не слушал Олю, снова ставшую для него далекой и недоступной. Теперь он ненавидел блондина и очень жалел, что не мог сразу догадаться, зачем он бывает у Марковых. Тогда бы он, Денис, знал, что делать. Он ответил бы на его вопрос похлеще Нины Павловны. Он сказал бы ему: «Большевики добрые, хорошие люди, потому что они делают все для бедных. А вот контрики убивают людей, морят холерой, голодом, идут войной…» Эх, да неужели он сам не видит, этот индюк ученый, кто враг, а кто друг народу? А Нина Павловна ему еще объясняет… Но почему Оля дружит с ним? Разве спросить ее? А если обидится? Ну и пусть! И пусть обижается. Почему ей можно обижать, а ему нельзя?..
— Денис, мы пришли. Ты о чем думаешь?
Оля стояла у подъезда горкома, готовая войти в него, и только ждала Дениса. Луна хорошо освещала ее грустно улыбающееся лицо, в нежно-голубом свете казавшееся каким-то другим, еще более красивым и милым. И это лицо целовал чужой, неприятный Денису человек, хвастун и воображала, которого даже Нина Павловна называла циником, хоть и ученым. А Оля, такая чистая, умная, разрешала ему целовать себя, и шла с ним, совсем забыв о Денисе, и называла его способным, талантливым… Конечно, она дружит с ним, а может быть, даже его невеста, а говорит, что он ужасный эгоист и вообще нехороший… Когда же она говорила правду: тогда или сейчас? Обманщица! Денису вдруг захотелось повернуться и уйти. Или сгрубить Оле. Уколоть ее, сделать ей тоже больно…
