Через несколько минут с письмом в кармане Устин весело шагал со своими друзьями к вокзалу.
Штаб коммунистической роты помещался рядом с железнодорожной станцией, в небольшом каменном доме. Когда Устин встретил командира Паршина и доложил ему о прибытии в распоряжение роты, тот приветливо сказал:
— Очень приятно. Люди нам нужны во как! — провел он ребром ладони по горлу и добавил: — Но, разумеется, хорошие.
Это был собранный, несколько порывистый в движениях молодой парень, лет двадцати пяти, с рыжими вьющимися волосами, с мелкой россыпью веснушек около носа. От цепкого взгляда серых и быстрых глаз ничего, казалось, не могло укрыться.
Устин подал ему письмо председателя военревкома.
Паршин вскрыл конверт и стал читать.
«Товарищ Паршин! Направляю в твое распоряжение пять человек красноармейцев. Прошу обратить внимание на товарища Хрущева, организовавшего отряд из двадцати шести человек и прибывшего с двумя лошадьми».
Все это время Устин с любопытством рассматривал своего нового командира.
Паршин быстро вскинул голову и спросил:
— Хрущев, это ты?
Устин взял под козырек и представился.
— С пулеметом знаком?
Устин пожал плечами и ответил:
— Я кавалерист, но знаком со станковым пулеметом «максим».
— Останешься у меня при штабе.
Отдав приказ о зачислении вновь прибывших на все виды довольствия, Паршин отпустил красноармейцев в роту и остался с Устином. Ему сразу понравился этот желтоволосый, с открытым взглядом голубых глаз, с мягкими чертами лица, высокий и статный кавалерист. После письма председателя военревкома он и вовсе проникся к нему уважением. Посмотрев на большие крестьянские руки Устина, Паршин спросил:
— Откуда сам?
— Из-под Еланки, село Рогачевка, Воронежской губернии.
— Э-э, так ты земляком мне будешь! А я, брат, родом из Хворостянки. Это ведь недалеко.
— Почти рядом. А я из Хворостянки дён шесть-семь как буду.
— Ну-у! — удивился Паршин. — Вот это здорово. А я, брат, лет десять как оттуда. Ты туда заехал?
— А было это так.
Паршин, заложив назад руки, расхаживал по комнате и внимательно слушал. Но когда Устин, волнуясь, стал рассказывать о том, как он утренней зарей въезжал в Хворостянку с донесением, Паршин внезапно остановился у окна и задумался.
С необыкновенной четкостью представилось ему родное село.
Из Хворостянки он ушел шестнадцатилетним парнишкой на заработки в Воронеж. По счастливой случайности ему удалось устроиться учеником в паровозоремонтные мастерские, и больше в село он не возвращался. Он торопился встать на ноги, чтобы помочь семье: работал, учился ремеслу. Но раньше, чем это сбылось, его нашел в мастерских поседевший и постаревший отец. Оказалось, и мать и сестренка умерли от недоедания и болезней. И стали они одинокими — отец в селе, а он в городе. Петр Паршин долго испытывал какое-то чувство вины перед матерью и сестренкой. Казалось, не покинь он их, были бы они живы.
