И совсем не вязалось с уставшим видом поведение Мудреца. Он радостно обнял Моисея, а потом уселся рядом, напевая веселую мелодию и помогая себе похлопыванием по коленям.
Стоило Моисею на миг отвернуться, чтобы замыслиться над диковинным появлением, обычно такого сдержанного Мудреца, как все вокруг изменилось. Солнечный свет померк, сменившись густым полумраком тронного зала. Моисей стоял в самом центре перед грозным Сети, который коротко отдавал приказания Везиру. Откинувшись на высокую спинку трона, фараон барабанил по резным подлокотникам, поочередно сжимая пальцами хищные морды львов, и гневно поглядывал на Моисея. Тому стало опять не по себе. Сети безмолвно шевелил губами, а затем яростно взметнул руку, жестом приказывая Моисею убираться прочь.
Моисей повернулся в направлении, куда указывал фараон, и мир во второй раз изменился, как-то несмело съежившись, уступив место непроглядной тьме. Только в самом центре пылал костер, у которого сидел, опершись на посох, Иофор. Моисей устроился рядом, и уставился на огонь. Длинные языки пламени причудливо изгибались и извивались, изредка выстреливая вверх снопы искр. Казалось, что огонь живет собственной жизнью, подчиняясь одному ему ведомому ритму. Алые, желтые и синеватые отсветы сменяли друг друга, то вздымаясь в высоту, то прижимаясь к самым углям.
И вдруг Моисей почувствовал этот ритм. Ритм, будораживший душу и звавший вперед. В такт которому Мудрец хлопал себя по коленям, Сети барабанил по позолоченным львам, а огонь танцевал в ночной тиши. Все три эпизода объединялись общей целью и подсказывали решение!..
Открыв глаза, Моисей знал лишь одно — Мудрец одобрил план исхода еврейских рабов в Синайскую пустыню. Что это не будет просто, свидетельствовал уставший и потрепанный вид Мудреца. Но счастливая улыбка на лице внушала надежду, что все закончится хорошо.
А вот две другие встречи были совсем непонятны. При чем здесь разговор с Сети? А с Иофором? Что хотел подсказать внутренний Бог?
Моисей попробовал рассуждать логически. Он перебрал все возможности, но ничего стоящего не нашел. Вроде и идей много, но ни одна никуда не ведет.
Через час мучительных раздумий Моисей отступил. Он уже вставал, чтобы небольшой прогулкой размять затекшие ноги, когда в голове вдруг промелькнула какая-то важная мысль. Моисей замер и осторожно принялся разматывать клубок дум назад. Он упорно искал кончики затерявшихся мыслей, пока не схватил ту, которая почему-то показалась значимой. Моисей с удивлением отметил, что найденная мысль оказалась совсем простой: в предыдущий раз внутренний мир тоже обратился к истории, показав ему Мариам и напомнив ее последние слова! Так может и здесь, следовало вспомнить последние слова, что ему довелось услышать от Сети и Иофора?
