— Я делаю? Ты забыл случившееся в Визистоке?
Сова запнулся, но быстро выровнял шаг. Как же, забудешь такое.
— И не пытайся меня убедить, — продолжал Гепард, — будто ты не получал в тот момент удовольствия. Я слишком хорошо знаю такой блеск в глазах. Ты впервые дал волю моим вил, пусть и не овладел ими в полной мере. Не в обычной стычке с бандитами или десятком стражников, а в настоящем бою. Каково было ощущать себя сильнее, быстрее остальных?
— Это другое, — глухо произнёс Сова. Но других возражений у него не нашлось.
Да, он ощутил безумие, которому так часто поддаётся Гепард. А ещё непоколебимую уверенность, что ты лучше остальных, что никто не сможет остановить тебя. Чувство собственной непобедимости. Опасное чувство. Дари описывала нечто подобное, когда рассказывала о своём амулете. Если позволить ему завладеть собой, смерть не заставит себя долго ждать. И ладно бы смерть, сейчас им грозит участь куда хуже. Но, несмотря на все эти аргументы, в тот момент он окунулся в безумие и насладился им. И, если бы не бег к холму, где стоял генерал с солдатами, вынырнуть так и не удалось бы.
— Как же, другое, — фыркнул Гепард. — Я пытался контролировать себя, сдерживать безумие, раз мне нельзя управлять им. Это стало возможно благодаря нашей связи, благодаря вил зрения. Я смог сохранить разумную часть себя. Без этого тогда, в Визистоке, ты бы не смог остановить меня, и мы бы погибли. Зрение помогло мне обрести над собой контроль. А тебе вместе с моей скоростью досталось безумие. Пьянящее чувство собственного превосходства. И чем лучше ты овладеешь вил, тем сильнее оно станет. Поверь, я знаю. Я живу с ним уже давно, успел привыкнуть. А тебе придётся прибегнуть к своему самоконтролю, которым ты так гордишься. Иначе в следующий раз мне придётся усмирять тебя.
Гепард замолчал, выдав непривычно долгую речь. Пока они ехали в компании, им не удавалось нормально поговорить. Да, они отходили от костра во время охоты, но даже тогда редко разговаривали.
Воспоминания о поездке и охоте принесли мысли о кроликах, жарящихся на костре. А ещё о том, что на два дня о еде можно забыть.
— Ещё посмотрим, кто кого будет усмирять, — тихо произнёс Сова. — Если всё станет так плохо, как ты говоришь, я просто перестану использовать скорость и всё. Тела, конечно, продолжат подстраиваться, но дело пойдёт заметно медленнее.
— Как же, надейся. Я думал точно так же. Что смогу впервые управлять собой в горячке боя, а не убивать всех без разбора. А потом увидел монету, выпавшую из кармана и разрушившую все планы.
