Эйприл спросила, где же его брат сейчас и почему они не взяли его с собой – раз он такой маленький, он, скорее всего, не занял бы много места на корабле. Тогда Оглобля покраснел и сказал, что его брат маленький не ростом, а по-другому, и они поручили его заботам одной деревенской женщины, она держит у себя таких детей, но уже несколько месяцев о нем нет никаких вестей.
Бедный Оглобля. Он был весь белый, когда рассказывал это, но похоже, выговориться для него было все же большим облегчением. Лучше выплеснуть наружу, чем держать внутри. Знаешь, Марта, я впервые посмотрела на него, как на человека, а не странное существо, которое зачем-то приехало к нам и толком не знает, куда деваться. Ведь человечными нас делают именно наши слабости, страхи и боль. А если получается рассказать о них другим, ты как будто сваливаешь с плеч тяжелое бремя, можешь забыться на секунду и сразу чувствуешь себя немного легче.
Я, конечно, не суеверная, но теперь, если матушка просит меня приглядеть за Джун, я стараюсь быть гораздо внимательнее, мало ли. Пока что, во всяком случае, ее не подменили: я знаю каждую складочку на ее ручках и ножках, я бы заметила. Думаю.
Теперь мне хочется сочинить сказку о феях, чтобы отвлечься от этих мрачных мыслей. Там будет фея Жасмин, в белом шелковом платьице, фея Асфодель в полосатой юбке, фея Аквилегия в бальном платье из лилового бархата, с темными, как у меня, волосами и таинственным видом. Асфодель будет похожа на Эйприл: с большими кроткими глазами и миловидная. А Жасмин будет светленькой и круглой, как Джун. Хочешь, тебе тоже придумаем свою фею, Марта? Мы назовем ее Поппи[6] и дадим ей платьице из лепестков мака, я знаю, что тебе очень хотелось бы одеваться в красное, а твоя мама не позволяет, потому что у тебя и так огненно-рыжие волосы. Но в волшебных сказках можно всё.
Или, наоборот, напишу страшную и таинственную сказку об огородном пугале, которое оживает и начинает разгуливать среди людей как ни в чем не бывало, только из-под одежды у него торчит солома, и в конце концов оно, само того не замечая, теряет всю солому и складывается пополам, как обрывок тряпки; или о духе юноши, который умер c горя, когда его отвергла девушка (он был еще тогда из плоти и крови), и вернулся с того света, чтобы преследовать жестокую; однажды он напугал ее до смерти, так наконец-то свершилась месть, и теперь они могут любить друг друга вечно в мире теней – если, конечно, она больше не будет так привередничать.
