Как бы там ни было, наш разговор услышал мистер Пэрри и тоже решил высказаться на этот счет, впрочем, весьма бестолково. Обычно такой молчаливый, он вдруг принялся что-то сбивчиво рассказывать о кострах и пытках, так что в конце концов отец перебил его, сказав, что такое никогда не должно повториться.
– Нас бы тоже, как Салемских ведьм, моралисты сожгли бы на костре, будь на то их воля, – сказал он.
Матушка сказала, что не стоит преувеличивать и что все это дела давно минувших дней.
– Не так уж и давно, – возразил отец.
Мать пропустила это мимо ушей и принялась объяснять нам – наверное, чтобы успокоить, – что когда-то ведьмами объявляли женщин, которые всего лишь лечили болезни травами. И я тут же вспомнила, что видела такую женщину, она дружит с Прекрасным Господином. Она тоже живет в хижине, но ее хижина не такая опрятная, как у него, это жалкая прилепившаяся к скале лачуга, сверху над ней нависает скальный выступ, образуя как будто вторую крышу; а издалека виднеется только темное пятно на склоне, и кажется, что это пещера, а не дом. Ее зовут Эбигейл, она всегда одета во все черное, а волосы с белыми прядями собраны в хвост, как у индианок, но она не индианка, а просто очень старая.
– Знаю, я с ней знакома, – сказала матушка (как мамы умудряются всегда всё знать?). – Хорошо, что она живет по соседству: если кто-то из нас заболеет, всегда можно обратиться к ней за помощью, и она всех вылечит благодаря своим древним премудростям.
Надеюсь. Вообще-то у меня никогда ничего не болит, даже насморк меня не берет: я вечно ношусь как угорелая и так закаляюсь. Чаще всех в семье болеет Джун – наверное, потому что она еще маленькая.
Позже, когда взрослые ушли заниматься своими делами, а мы остались, как всегда, поболтать на веранде, Оглобля заявил, что у них, то есть у него на родине, феи не такие уж добрые. «Бывают такие феи, которые подменяют младенца в колыбели: живешь с нормальным братиком и вдруг раз – обнаруживаешь вместо него детеныша феи с острыми зубами, а твой настоящий брат уже где-то в лесу, растет как трава, но забрать его нельзя, потому что только феи могут решать, пришла ли пора обменять детей обратно, – выдал он нам на одном дыхании. Слова будто вырывались у него сами собой, и он не в силах был их сдержать. Он перевел дух и продолжил: – Поэтому с младенцев никогда нельзя спускать глаз, но если заснуть, и глаза закроются сами собой, или просто отвлечься на секунду, тогда всё, пиши пропало: феи так ловко пеленают и заворачивают в одеяло своих детенышей, что их не отличить от человеческих. – Потом он понизил голос: – Мой брат – подкидыш фей. А мама из-за этого умерла виноват. – Он вытер слезы и немного помолчал. – Когда папа сидел над книгами, а мама хлопотала по дому, я должен был за ним следить. Но, наверное, в какой-то момент я отвлекся, и вот, в общем, это случилось. Теперь мой брат навсегда останется маленьким», – заключил он совсем шепотом.
