Он взял солонку, перевернул ее над кистью своей руки и поднес к моим губам:
– Лизни…
Это было предложение, от которого опасно было отказываться, от которого не хотелось отказываться, и он и я это знали.
– Вашей любовнице не понравится, если я начну вылизывать клиентов, – прохрипела я, перехватывая у него солонку и насыпая соль себе на кисть.
Коршунов перехватил мои пальцы, мгновенно наклонился, слизнул, заставляя меня застыть от его наглости и собственной слабости, ударившей в низ живота. Он не останавливаясь одним глотком выпил рюмку, и с прожигающей сердце ухмылкой, закусил лаймом, не сводя с меня своих темных глаз.
– Теперь ты.
Дрожащей рукой я снова насыпала соль, глядя на влажную кожу после его наглого слизывания. Это какое-то извращение, но оно просто подначивало на хулиганство.
– Ну же? Тебе надо выпить, чтобы расслабиться.
– Я на работе, – уверенно ответила и поставила стопку обратно на стойку.
– Сегодня нет, – низким голосом надавил на меня заказчик. – Я увольняю тебя на вечер. Пей.
Стопка снова оказалась в моей руке, Коршунов сам посолил мне кисть и поднес к губам.
– Пей.
Мне ничего не оставалось, как лизнуть, махнуть и сморщиться от мгновенно обожженного горла.
– Лайм, – тем же холодным безэмоциональным голосом произнес он, закладывая между губ дольку.
Я с жадностью обсосала её, чувствуя, как тепло разливается в животе и ниже.
Коршунов доверительно улыбался, разглядывая меня в полутьме игровой комнаты:
– Повторим?
– Пап, ваша очередь! – прервал нас Михаил.
– Иду, – откликнулся его отец, а потом повернулся ко мне: – Никуда не уходи.
Да если бы я могла! На место Коршунова-старшего тут же вклинился его сын.
– Ты вообще бесстрашная? Или дурочка?
– Что? – возмутилась я, все-таки пробуя слезть с чертовой табуретки, но Михаил пресек мои попытки.
– Заигрывать со мной может и неправильно, но безопасно, чего не скажешь о папочке. Ты хоть подумала, чем кончится для тебя этот вечер?
– Чем? – растеряно пролепетала я.
Михаил как-то недобро ухмыльнулся, наполнил стопки и сунул одну мне в руку:
– Он разложит тебя на бильярдном столе и отдерёт, приговаривая, что сама напросилась.
Я даже охнуть не успела, как Михаил добил:
– Ты же не думаешь, что займешь место его грелки на постоянной основе? Он таких не содержит. А я и жениться могу.
И на последней фразе он не шутил.
– Не надо на мне жениться, – пролепетала я, сползая с табуретки, чтобы ретироваться из особняка до того, как наступит вопиющий момент на бильярдном столе, но жених уверенно подхвати меня подмышки и усадил обратно.
