— Вот как? — Влад распечатал галеты, но есть отчего-то не хотелось. Перед глазами мелькали картины прошедшего дня: скиб, бредущий по перекрёстку, труп бойца, объеденный до скелета и огромная мёртвая гусеница на дне ямы.
Подошёл Анхель и протянул флягу со скрученной крышкой.
— Рor favor, camarada, — сказал он, застенчиво улыбаясь.
Влад взял флягу и пригубил. Скорее, чтобы не расстраивать новичка отказом. Во фляге оказалось вино. Настоящее земное вино! Влад удивлённо хмыкнул и уже с неподдельным удовольствием приник к горлышку.
— Хорошее вино, — похвалил он, с сожалением возвращая флягу.
— Sí, esun buen vino, — радостно закивал Анхель и ушёл в свой угол, где они с Котом уже разложили на краю стола брикеты с сухим пайком.
Услышав запах съестного, к комнате заспешили пауки. Они облепили дверной проём, не решаясь заползти внутрь. Влад кинул им пару галет и те стремительно посыпались на пол, устроив жуткую потасовку. Щёлкая жвалами, они рвали друг у друга заветные крохи.
— Зря ты их приваживаешь, — сказал Мирон. — Теперь не отвяжутся.
Влад снял с головы шлем с гарнитурой и положил рядом. В последние пару часов от него не было никакого толку. Отряд ушёл, наверное, далеко от своих и теперь в эфире слышались лишь треск и монотонный пеленг от станционного маяка. От выпитого вина в голове весело шумело и Влад, привалившись спиной к стене, закрыл глаза, чувствуя, как отступает усталость трудного дня.
Борясь со сном, Влад проглотил таблетку энергетика и на какое-то время это помогло. Новобранцы тоже бодрились, о чём-то возбуждённо перешёптываясь, но вскоре затихли, и из их угла послышалось размеренное сопенье.
За окном окончательно стемнело и наступила местная короткая ночь. Где-то вдалеке, со стороны Порта, послышался отзвук боя. По грязному потолку комнаты заметались отсветы далёких разрывов.
— Похоже, опять десант, — предположил Влад. — Интересно, какой по счёту?
Мирон не ответил. Он спал, положив голову на подсумок с гранатами. Влад попробовал представить завтрашний день, их рейд по мрачным развалинам и катакомбам Промзоны, но мысли были чужими, неповоротливыми и очень скоро и им овладела тяжёлая тягучая дрёма.
