— Плевать я хотел на…
— Нет, ты скажи — мои или не мои?
— Ну, пусть твои. А мне и не нужны ни танк ни солдатики. Просто я хотел испытать, какой из тебя друг…
— Погоди, — прервал я его. — Если ты признаешь, что они мои, то это совсем другое дело.
Я поднял с земли две палочки, из которых одна была чуть короче другой, и зажал их в руке так, что выступающие концы были примерно одинаковой длины.
— Тащи, — сказал я. — Длинная — танк.
Яцек вытащил короткую, и я отдал ему коробку с солдатиками. В душе я был доволен результатами жеребьевки — танк мне нравился значительно больше.
— Подождем до вечера, — сказал Яцек. — Как только стемнеет, пойдем в тот двор и попытаемся проникнуть в погреб.
Я никак не мог дождаться ужина. Во-первых, потому что был голоден, а вернее, мне казалось, что я голоден, хотя после обеда я уже успел съесть несколько кусков хлеба с маслом. А во-вторых, уж больно мне не терпелось добраться до этих подвалов — сразу же после ужина мы должны были тронуться в намеченную экспедицию.
Вечерело. Мама накрыла на стол и поставила большую миску с пирожками. С возрастающим нетерпением я все чаще поглядывал на дверь: почему отец так долго сидит в ванной? Наконец он вышел. Мама положила ему на тарелку четыре пирожка и взялась за мою тарелку. Мне — тоже четыре.
— Мало, — буркнул я.
Отец рассмеялся.
— Так ты ведь больше не съешь, Мацек.
— Увидишь, — не сдавался я. — Я страшно голоден.
Это было не совсем так: голода я не чувствовал, но и не мог спокойно смотреть на целую гору пирожков. У меня было ощущение, что несъеденные пирожки пропадут безвозвратно. А что, если снова что-нибудь случится и наступит голод?
— Да пусть себе ест сколько хочет! — Мама подложила мне на тарелку новую пару пирожков. — Кушай на здоровье, сынок.
Пирожки были пышные, с мясом и грибами, политые топленым свиным салом. Никогда бы не подумал, что мама умеет так вкусно готовить. В Коми все ее супы имели какой-то горьковатый, неприятный привкус.
— Ты стала очень вкусно готовить, — не удержался я с набитым ртом. — Вкуснотища!
— А мама всегда отлично готовила. — Отец насмешливо улыбнулся, как бы отгадав мои мысли. — Даже самому искусному французскому повару не удалось бы приготовить более вкусных пирожков из брюквы или березовой коры.
— Угу, — пробормотал я, проглатывая очередной кусок и насаживая на вилку последний пирожок.
— Да не хватай ты так жадно. Пора бы уже тебе, Мацек, научиться есть спокойно.
Я просительно подмигнул маме, поглядывая на миску. Там еще оставалось несколько пирожков, а родители уже отодвинули от себя свои тарелки.
