— Привет, Слава!
— Ты сейчас занята? — в своём любимом стиле, то есть вообще без всяких предисловий, спросил Маркольев.
— Не особо, домой только пришла.
— Ты как-то приглашала меня на кофе, — ровным голосом напомнил Владислав. — Приглашение ещё в силе?
Кровь бросилась Кире в лицо.
— Да.
— Тогда открывай! — велел Маркольев.
— В смысле…
Её слова заглушил дверной звонок.
Быстро пройдя в прихожую, она распахнула дверь: на пороге стоял Владислав с бутылкой вина в одной руке и телефоном в другой.
Кира молча посторонилась, пропуская гостя, и только когда дверь за ним захлопнулась, догадалась отнять телефон от уха и нажать отбой.
* * *
Они не скоро оторвались друг от друга и потом ещё долго лежали, обнявшись, пока Кира, наконец, не выскользнула из кровати:
— Я в душ!
Маркольев встал следом и, поймав покатившуюся по полу бутылку, спросил:
— У тебя штопор есть?
— На кухне, в ящике, — заходя в ванную, ответила Кира. — Бокалы на полке над столом.
Когда она вышла из душа, Владислав уже открыл вино, отыскал в холодильнике апельсин, сыр и, прихватив бокалы, принёс всё это в комнату, аккуратно ступая меж разбросанными повсюду предметами одежды. Подняв с пола и надев рубашку поручителя, Кира села на диван.
Владислав разлил вино по бокалам и протянул один Кире:
— За встречу?
— Я, конечно, могу ошибаться, — улыбнулась Кира, глядя в его прозрачно-серые глаза и чувствуя себя так, словно внезапно оказалось в невесомости, — но, по-моему, это не встреча, а свидание.
— Ладно, свидание, — согласился он, звякнув своим бокалом о Кирин.
Они выпили, вино оказалось насыщенного вкуса, терпким и без капли сладости.
— Следующей ночью мы последний раз вместе дежурим, — сказала Кира.
— Всё когда-нибудь заканчивается, — отставив вино, пробормотал поручитель и прикоснулся губами к её шее чуть ниже уха.
— Как вы думаете, профессор, я сдам зачёт?
— Разумеется. — Он распахнул рубашку и поцеловал Киру в ключицу, потом забрал у неё бокал и поставил на стол. — Я уже расписался в вашей зачётке.
В маленькой камере, рассчитанной на одного человека, имелся жёсткий лежак, биотуалет и раковина. Она не в «зоосаде», поняла Кира, когда пришла в себя, и сидит здесь не из-за того, что «намокла» недопустимо для выдры, а потому что подозревается (а может, уже и обвиняется?) в криминале.
Это был общеокоповский изолятор для сотрудников, совершивших обычные человеческие преступления.
То, что произошло вчера, оказалось настолько чудовищным, что она не могла ни о чём думать. Мозг попросту отключился, когда сердце Владислава остановилось, а её арестовали по подозрению в его убийстве. Он умер у Киры на руках, и она была вся в крови, когда её вывели из метро. Смутно помнилось, как её посадили в машину и куда-то повезли, она не обратила внимания куда, потом всё всплывало отдельными кадрами. Она выполняла то, что от неё требовали, как автомат, даже что-то отвечала, когда спрашивали, потом раздевалась, мылась, проходила медосмотр и под конвоем шла сюда.
