И вдруг я увидела идущую с работы Эле. Ту самую Эле, что целыми днями пропадает на ферме! Эле, чьи годы и добро люди считают, а она знай себе ходит, говорит и трудится, будто черный дом не ей принадлежит и собачий домик — тоже не ей! Спешит с работы Эле, которую моя мама недавно обидела, хоть они и подруги… Эле, потная, пропахшая сеном. Видно, и на ферме поспевает, и на сенокосе. Но сено, которое ворошили, укладывали ее руки, было, наверное, особенным, не таким, как всё. Какой-то успокаивающий запах волной исходит от нее.
Конечно, я не забуду свою беду, вернее говоря, свои беды. Они ведь начались не сегодня, а когда Улите, моя подруга Улите, укатила в город! Но сразу становится как-то легче, когда рядом синеет халат Эле. Когда-то он был темно-синим, только вылинял от дождя и солнца. Вылинять-то он вылинял, поотрывались пуговицы, но Эле не изменилась. Не слушает никого и не выходит замуж, хоть все стараются подыскать ей мужа. Почему-то стараются и сватают ей кривых, горбатых, старых.
Не иди замуж, Эле! Не пойдешь? Ты мне так нужна!
— Что тут у тебя, Маре? Это отец тебе купил? Вот быстро растут барышни…
В другое время я бы рассмеялась, но тут расплакалась и все рассказала…
— Вот не думала, Маре, что ты плакса… Было чего слезы лить! Не носи Шаучукенасу, да и все.
Своего отца, в разговоре с людьми, Эле всегда называет Шаучукенасом, как чужого. Будто и не дочка Шаучукенаса она.
— Как же не носи, если велено?..
— Велено, велено, мало ли чего сгоряча велят!
— Так куда же я дену? На чердаке мыши…
— Пускай сошьют!
— Портниха только в Гургждай. А мерить мама не пойдет.
— Ну уж! Неужто в Гургждучай никто платья не скроит?
Я думаю-думаю, ищу-ищу, но не могу найти портнихи. Всяких дел мастера в Гургждучай живут. Лесник галоши заливает, многие шорничают. Мой отец умеет ободья гнуть. Чуть ли не все мужчины и женщины лесным делом промышляют. Даже свой пивовар имеется — знаменитый пивовар Анупрас. А портних? Ни одной…
— А Рочкене забыла? Золотые руки у бабки. Чтобы наша Рочкене да не сумела платья скроить!
Да, руки у Рочкене золотые, только очень старые, изможденные болезнями. Я еще не рассказывала о ней? Ну, сейчас мы встретим Рочкене… Не забыли, что я ее корову пасу? За пастьбу ни крошки не берем! Так наказал отец: пасти ее корову и ничего не брать. Много-много лет тому назад, когда по ночам гремели выстрелы, когда мой отец спал с винтовкой… Но о том, что было много лет назад, я потом расскажу…
