— Кто тебя просил в долг брать? Не надо мне кабалы! Неси обратно этому грабителю, спекулянту этому. Небось со шкурой содрал!
— На тебя не угодишь! — крикнул и отец. Жилы на шее набрякли веревками, побагровевшее лицо заблестело, нос вспотел и заострился. Щеточка усов, казалось, вот-вот с губы соскочит — так задрожала у него губа.
Мать схватила материал, смяла. Все ромашки уместились в ее ладонях. Размахнулась и швырнула, как тряпку. Шелк распластался на полу, превратив его в луг, невеселый, затоптанный луг.
Отец в сердцах хотел еще что-то крикнуть, но только скрипнул зубами. Дверь хлопнула так, что окна задребезжали, а пустая телега выкатила со двора, грохоча, как целый обоз.
Я метнулась к брошенному шелку, подняла, сложила. Мать отрез не взяла.
— Неси назад спекулянту этому. Брось ему в глаза! Скажи…
Что сказать Шаучукенасу, она мне не сказала. Да и как я заявлюсь во двор Ляксандры со свертком? Как объясню, почему возвращаем материал? Я ведь огурец с медом ела… Отец два стакана кваса выпил… А Шаучукенас напомнил про винтовку, которую завел против бандитов, как наш отец… И мы ничего не сказали, хоть он и очень хотел еще поговорить об этой винтовке… И как вернуть, если матери обязательно нужно выходное платье? Деньги отдадим, неважно, что в долг. Нынче лето хорошее, сухое сено с хрустом везут на колхозные сеновалы. Больше кормов, больше молока будет, больше заплатят колхозникам. К тому же мы ведь борова откармливаем… Кучу денег выручим, когда продадим.
— Мамочка, — пыталась я отговорить, — папа хочет. И я, мамочка, хочу. Расплатимся. Масло продашь.
— Уноси с глаз долой! — даже слушать не хотела мать. — А то в огонь брошу… Видит бог, сожгу!
Я не стала ждать, пока мать бросит в огонь. Схватила шелк и бегом из дому.
За забором расхаживал Шаучукенас, высокий, белый как аист. Он показался мне еще выше и белее, чем всегда. И злой какой-то, недовольный. Соломенная шляпа желтела, как ком воска, вокруг которого, жужжа, носились пчелы. Если бы меня связали и потащили силой, все равно не затащили бы сейчас к Ляксандре. Но материя жжет мне руки. Куда девать ее? Спрятать? Засунуть на чердак? Мыши могут изгрызть! Да и что толку, если шелк будет пылиться на чердаке или плесневеть в погребе? Маме ведь платье нужно! Ладно бы, материала не было, а то ведь отец купил… Хоть нелегко ему было идти на поклон к Ляксандре… Неужели моя мечта — увидеть маму нарядной — рухнула?
Кому все высказать, с кем посоветоваться?
