Но когда это будет? Когда мама сошьет это платье, а я смогу рассказать о нем? Небось будет держать и держать отрез в шкафу.
Ботинок у Ляксандры, как нарочно, не было. Знать бы, что Марителе понадобятся, непременно привез бы. Ну ничего, в другой раз. Не забудет такой хорошей девочке… А я про себя радовалась, что ботинок не нашлось и отец меньше задолжает Шаучукенасу.
— Насчет денег, сосед, попрошу…
Отец не успел сказать, что отдаст потом. Ляксандра замахал обеими руками, словно загоняя обратно в будку своего злого пса. Какие могут быть разговоры? Соседи, сколько лет обок прожили… Наша вишня в его огород перевесилась. Его белый налив к нашему колодцу ветви тянет… А помнит отец, как они, двое на всю деревню, винтовки наготове держали? Под кроватью держали, если чуть что… если один выстрелит, чтобы другой на помощь подоспел… Так и не сунулись бандиты в конец деревни…
Неужели Александрас, спекулянт Ляксандра, держал винтовку наготове против бандитов, как и мой отец? Шаучукенас ведь спекулянт, хоть отца квасом, а меня огурцом с медом угощал! Правда, он колхозник, престарелый колхозник, но все смеются над этой «престарелостью»… «В старики записался, чтобы спекулировать сподручнее!» — хмыкают люди. Эле за двоих в колхозе трудится, но Эле — одно, а он — другое.
Неужели у Шаучукенаса, который целыми днями слоняется по своему двору вокруг яблонь и ульев, была винтовка? И он не испугался мести бандитов? Сейчас ведь мальчишек боится, чтобы в огурцы не забрались, так как же он не боялся бандитов?
— Помню, — сухо бросил отец.
Его оживившееся, потное лицо помрачнело. Больше ни слова не промолвил, хоть Ляксандра насквозь буравил его хитрыми ласковыми глазками. Когда находит на отца такое, из него клещами слова не вытянешь.
Пришли медленно, а назад чуть не бегом бежали. Наверное, для того, чтобы отцу не пришлось сказать еще несколько слов. Я оборачивалась на бегу и смотрела на высокого, крупного старика в распахнутой полотняной рубахе. Медью отливала его сильная костлявая грудь. Дом, обитый толем, высился, как черная гора, а собачья конура — как заколдованная сказочная избушка гномов.
Неужели в те времена, о которых написаны книги, Шаучукенас в самом деле держал в руках винтовку?
Звякнула проволока, пес вывалился и снова повис на цепи, лая на ушедших, на жаркое лето, на весь зеленый, пропахший сеном мир. А может быть, он лаял на нас за то, что отец не вымолвил те несколько слов, которых ждал хозяин пса, Ляксандра. Пускай себе лает пес, пускай бесится Ляксандра…
