Видели бы вы, как она бушевала, собирая белые осколки! Колхоз и сякой, колхоз и такой, а учительница — вы только подумайте, наша новая учительница Иоланта! — не лучше старой, еще хуже той. Мало, что отец с колхозом валандается, ничего не имеет, так еще и ребенка отрывают от дома, тянут на свеклу… Была Станчикене — порядок был, не совала нос куда не след, а новой прославиться невтерпеж — вот как! Дети, видишь ли, на солнцепеке надрываться должны, от дома отбившись, а про нее на весь район раструбят — ах, какая учительница!
— Я ей скажу, я ей дам — ребенка сманивать! — кричала мать, один за другим собирая тряпкой, словно сечкой отрубая, молочные «пальцы». Она кричала так, будто Иоланта — не молодая красивая учительница, наставница ее дочери, а старое, поганое чучело.
Не обошла мать и меня:
— Здоровенная девка, а понятия никакого. Дома палец о палец не ударит, а чужим душу бы отдала! Точно как отец, — не в дом, а из дому…
— Уймись, Теклюте! Какие же это чужие? — пробовал вступиться отец. — Нашла чужих — колхоз, школу!
— Не морочьте мне голову! Не хочу, и все тут. Не желаю!
У меня пылали щеки, я вся горела, потому что все это говорила мама, которую я так люблю. А что для дома не стараюсь — неправда. Помогаю полоть, поливать и по дому убраться, бывает, даже в колхоз вместо мамы хожу. А кто корову пасет, если не я? Лужок, что колхоз нам выделил, выкашиваем, а корову в лес гоняем. Такие славные лужайки попадаются в лесу, что хоть сама, как корова, на траву накидывайся. Только в лесу пасти опасно. Приходится остерегаться лесника — ведь мы не «лешие», которым разрешено пасти. А тут еще эти вредные уссурийские собаки шныряют. Если бы не палка в руках, совсем бы худо… Правда, собаки никого еще ни разу не тронули, но все-таки…
Пускай считают, что я ничего не делаю, лишь бы разрешили ухаживать за свеклой. Ведь эта свекла — не то, что обыкновенная свекла с нашего огорода. Она чуть ли не мечта моя… Нет, не мечта, конечно, потому что свеклу полоть проще простого, а мечтать не так-то легко! Но об этой свекле заботится учительница. А ведь мы с ней теперь заодно, и ее заботы — это мои заботы… К тому же вы, наверное, не забыли, что я и сама собираюсь стать учительницей, такой же, как Иоланта.
Как же я теперь посмотрю ей в глаза?
Не знаю, чем бы все кончилось. Наверно, слезами, моими горькими слезами. Я вот хвасталась, что не даю себя в обиду, и действительно не даю. Но против тех, кого люблю, я бессильна. Сло́ва не выжму, чтобы любимому человеку поперек сказать. И неважно, что он неправ, а я права, все равно молчу, да и только. Я знаю: даже и хорошие люди, те, которых очень любишь, бывают иногда неправы… И чем больше человек неправ, тем громче он кричит, чтобы скрыть свою неправоту…
