— Вот теперь мы настоящие суфражистки. Или правильно суфражетки? В чём между ними разница?
— Филлис не нравится слово «суфражетки». А мне скорее наоборот. Ну, просто как слово. Если не вникать в подробности, суфражистки — это те, кто верит, что можно изменить мир… даже не знаю… написав письмо члену парламента или как-нибудь ещё в том же роде. А суфражетки предпочитают действие: ну, вроде разбитых окон, цепей и всего такого.
— Может, в следующий раз, когда пойдём на митинг, нам стоит замаскироваться? — предложила Нора, подливая себе чаю. — На случай, если снова появится кто-нибудь из знакомых. Хотя даже не представляю, как именно.
— Можно попросить Кэтлин сделать для нас пару шляп, — хихикнула я. — С гигантским ананасом, капустой или чем-нибудь подобным на голове нас всё равно никто не узнает: все будут слишком заняты разглядыванием войлочных овощей.
— Тс-с-с! — шепнула Нора, указывая на дверь. Я обернулась и увидела, что в чайную входит та самая Кэтлин, а следом за ней и Филлис.
— О, вот вы где, — сказала она.
— Ты сама велела нам сюда прийти! — возмущённо воскликнула я.
— Но я вовсе не была уверена, что тебе можно доверять.
— Ну, должна сказать, это весьма недурной способ завести беседу с человеком, который только что спас тебе жизнь.
— Спас тебе жизнь? — сквозь смех повторила Кэтлин. Смех у неё ужасно раздражающий. Сомневаюсь, чтобы она когда-либо воспринимала меня всерьёз.
Я рассказала ей о миссис Шеффилд и Барнаби. У Филлис хватило совести слегка потупиться.
— Прости, ты права, — признала она. — Спасибо вам обеим, что предупредили. Я предпочла бы без крайней необходимости с родителями не ссориться.
И протянула мне экземпляр «Права голоса для женщин»:
— На, почитай, а мы пока отойдём.
Они направились в крохотную уборную, а мы с Норой принялись листать журнал. Он оказался ужасно интересным, с множеством рассказов о драматических событиях в Лондоне.
— Совсем как в «Не сдавайся»! — ахнула Нора. — Только по-настоящему!
Потом Филлис и Кэтлин вернулись, и Филлис снова убрала «Право голоса для женщин» в сумку.
— Ладно, девочки, — сказала она. — Пора по домам.
— Что, даже чаю не попьёте? — удивилась я.
— Нет времени, — отрезала Филлис. — Если вернёмся слишком поздно, мама с папой начнут задавать вопросы.
Сказать по правде, я вовсе не возражала против возвращения домой, поскольку совершенно вымоталась за день. Оказывается, быть активной суфражеткой (а по мне, ползать на четвереньках, чтобы спасти Филлис, — явное проявление активности) весьма утомительно. В общем, добравшись до дома, я так устала, что едва ли смогла бы оправдаться перед мамой, сразу заметившей пятна от травы у меня на юбке. К счастью, Филлис проявила порядочность и за меня заступилась.
