— Филлис! — прошипела я так громко, как только осмелилась. Она даже не повернула головы. Тогда я попробовала ещё, чуть громче: — Филлис!
На этот раз она услышала, посмотрела в нашу сторону, и растерянное выражение её лица сменилось ужасом, когда она обнаружила, что мы практически валяемся на траве.
— Что ты, скажи на милость… — начала она свирепым шёпотом, но я перебила:
— Здесь миссис Шеффилд. Прямо здесь, в парке. Прикрой лицо!
Филлис оглядела публику и, должно быть, что-то увидела, поскольку тотчас же прикрыла лицо краем транспаранта, пряча его от зрителей.
— Идите в чайную! — бросила она. — Сейчас же!
— Но мы же почти ничего не услышали, — зашептала я в ответ. Филлис обернулась ко мне, по-прежнему прикрывая лицо.
— А шестом получить не хочешь? — прорычала она, совершенно перестав быть похожей на Жанну д’Арк. Теперь она выглядела просто злющей старшей сестрой.
— Нет. Но я думаю, что это совершенно несправедливо. Пойдём, Нора.
И мы поползли. И ползли до тех пор, пока Нора не сказала:
— А почему бы нам не пойти? Подруга твоей мамы наверняка уже прошла мимо.
Но когда мы встали, то осознали, что юбки спереди перепачканы травой. Увидев такое, наши мамы точно не обрадуются.
— Мы могли бы обойти толпу по краю и послушать другие выступления, — сказала я. — Ну, чтобы эти пятна хотя бы были не зря.
Так мы и сделали. Усатого мужчину проводили аплодисментами, и сейчас другая дама говорила, что, если у женщин не будет права голоса, их нужды и нужды детей попросту проигнорируют.
— В нашем городе полно голодных, не знающих грамоты детей. Выбирая достойных, мы, женщины, можем это изменить.
Я вспомнила оборванцев, которых видела, когда пару недель назад следила за Филлис. Женщине много хлопали, хотя слышались и насмешливые выкрики. Но в её голосе и голосах других ораторов было нечто заставлявшее вас почувствовать надежду, поверить, что несправедливость исчезнет и всем станет лучше. Когда она закончила, мы тоже громко хлопали, но когда объявили последнюю выступающую — миссис Казинс, поняли, что пора уходить, пока Филлис не заметила, что мы до сих пор ошиваемся поблизости.
Поэтому мы всё-таки пошли в чайную. Идти пришлось долго, зато у Норы помимо денег на трамвай нашёлся шиллинг, и мы взяли по чёрствой булочке и по чашке чаю.
— Я ужасно рада, что мы пошли, — сказала Нора, набив булочкой рот. — Хотя и услышали далеко не всё.
— Ораторы были чертовски хороши, — согласилась я. — И большая часть собравшихся, похоже, с ними заодно.
