— Где же полисмены? Они ведь были рядом буквально пару минут назад.
Нора огляделась по сторонам.
— Так и стоят. Но ничего не делают.
Мы с ней поднялись ещё выше по склону, чтобы получше разглядеть эту ужасную картину. Похоже, крикливые дебоширы пытались помешать ораторам пройти к грузовику, а мистер Шихи-Скеффингтон и дамы старались оттеснить их подальше, хотя и без особого успеха. Наконец миссис Шихи-Скеффингтон удалось пробраться к импровизированной сцене. Она взобралась наверх и презрительно оглядела толпу.
— Что же это у нас за законы, — воскликнула она, — позволяющие нападать на женщин прямо на глазах у полиции?
Похоже, её гневная отповедь (впрочем, вполне заслуженная) возымела некое действие на полицейских: спустя пару минут четверо из них, три констебля и инспектор, уже оттеснили наглецов, нападавших на суфражеток.
— Ну-ка потише, ребята, — велел инспектор.
Хулиганы в ответ только хохотали и отпускали всякие грубости. Но толкаться и пихаться они перестали — по крайней мере, на время.
В этот момент появились торговки апельсинами. В парке по выходным всегда продают фрукты, но эти, похоже, нашли новый способ прорекламировать свой товар.
— Суфрагейтские апельсины! — кричала одна. — Две штуки за пенни!
— Они не то говорят, — заметила Нора. — Люди могут запутаться.
И мы спустились к торговке.
— Простите, — сказала ей Нора, — вы неправильно это слово произносите.
— А как же их, прости господи, зовут? — недоумённо переспросила женщина.
— Суфражетки, — объяснила я, протягивая ей пенни. — Можно нам два?
Торговка отдала нам апельсины, мы поблагодарили её и двинулись обратно на наш наблюдательный пункт, но не успели добраться туда, как она снова начала кричать:
— Пара суфрагейтских апельсинов за пенни!
— Эх! — вздохнула я. — Она даже не попыталась. А мы ведь и апельсины у неё купили…
Впрочем, апельсины оказались свежими и сочными. Мы как раз начали их чистить, когда на грузовик поднялась миссис Казинс, ещё одна женщина, бившая окна. Обратившись к публике, она зачитала длинное заявление о том, что женщины определённо должны иметь право голоса, но громилы в первых рядах продолжали заглушать её своими возгласами.
— Иди домой детей нянчить! — выкрикнул мужчина, стоявший рядом с нами. Кое-кто из собравшихся (точнее, кое-кто из мужчин), расхохотавшись, принялся подбадривать его, но множество других велели ему замолчать. Мы же с Норой взглянули на него очень свирепо (а ты знаешь, какой у Норы свирепый взгляд), но мужчина только посмеялся.
