Остаток утра я не находила себе места от волнения. Около одиннадцати мама велела мне отвести Джулию в гости к Кристине, что я и сделала, хотя это и не сильно меня отвлекло, поскольку, едва мы вышли из дома, Джулия тут же спросила:
— Что у тебя случилось?
— Ничего, — ответила я. — Заткнись и шагай себе.
Джулия смерила меня ужасно скучным, полным благочестия взглядом, в котором читалось: «Ты ужасно груба, но раз уж я такая добродетельная и набожная, то не стану об этом упоминать».
— А я уверена, что случилось, — заявила она. — Но если твою совесть что-нибудь тяготит, тебе стоит сходить к исповеди или хотя бы поговорить об этом с кем-нибудь из монашек в школе.
Я глубоко вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие, и не моргнув глазом ответила:
— Моя совесть совершенно чиста. Ничего плохого я не делала.
— Точно? — переспросила Джулия.
Кулаки сжались сами собой. Я знала, что, если потеряю самообладание, вполне могу в ярости выболтать правду.
— Абсолютно точно. Теперь хватит болтать, пойдём.
К счастью, мы как раз добрались до Кристининого дома, так что Джулия вошла внутрь (вероятно, чтобы помолиться за мою грешную душу), а я медленно побрела домой, в сотый раз перебирая в памяти утренние события. И к тому времени, как вернулась домой, окончательно убедила себя, что никаких улик мы не оставили. Отголоски беспокойства так меня и не покинули, но страшно уже не было.
А потом, примерно часа в два, когда мы с Филлис сидели в гостиной (она без интереса листала роман, я пыталась учить французский), а мама играла на пианино что-то не-слишком-расслабленное из Бетховена, всё и случилось. В дверь громко постучали, и едва Мэгги успела открыть, как в комнату влетела Мейбл, выглядевшая ужасно возбуждённой и взволнованной.
— Филлис, мне нужно с тобой поговорить, — с порога заявила она.
— Ну, Мейбл, — укоризненно сказала мама. — Что за манеры?
Мейбл покраснела ещё сильнее.
— Ужасно сожалею, миссис Карберри, но мне нужно срочно поговорить с Филлис.
— Пойдём, — кивнула Филлис. — Прости, мам.
И они поднялись к Филлис.
— Чем раньше эта девушка выйдет замуж, тем лучше, — проворчала мама. — Мне кажется, для юной леди она слишком уж легкомысленна.
Я, однако, почти её не слышала, поскольку сгорала от любопытства, что же такое Мейбл сейчас рассказывала Филлис. Уверена, не случись чего-то важного, она не бросилась бы опрометью сюда. Я даже подумывала прокрасться наверх и подслушать под дверью, но осознала, что такое поведение недостойно суфражетки. А именно суфражеткой я теперь официально и являюсь. Кроме того, я знала, что, если речь об ИЖЛИП, Филлис рано или поздно перескажет мне все новости. И я оказалась права. Примерно через полчаса, когда Мейбл и Филлис спустились в гостиную, глаза у Филлис горели от едва сдерживаемого возбуждения.
