— О, те сложные шарфы! — пробормотала я. — Право, не стоило… Уж точно не для нас…
— Это не просто какие-то там шарфы. Вот, глядите. — Стелле наконец удалось разделить два полотна с бело-оранжевым кружевом на концах. — Они цветов ИЖЛИП!
— Стелла! — задохнулась от восхищения Нора. — Это самые замечательные шарфы, какие я только видела!
Стелла покраснела ещё гуще.
— Но это ещё не всё, — сказала она, поднимая шарф, чтобы мы могли получше его рассмотреть. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы увидеть то, что она показывала. Но когда я это увидела, то выдохнула: «О, Стелла!» — и чуть не расплакалась.
Основная часть каждого шарфа была платочной вязки, но ближе к концам Стелла изнаночными петлями провязала буквы, которые казались напечатанными прямо на полотне. И эти буквы складывались в слова «ПРАВО ГОЛОСА ДЛЯ ЖЕНЩИН». Их можно было увидеть, только если очень внимательно вглядываться, — и всё же наш лозунг был там.
— Как ты это сделала? — спросила, едва дыша, Нора.
— Я нарисовала буквы по сетке, — ответила Стелла. — Взяла в библиотеке бумаги в клеточку и… В общем, на самом деле это было легко.
— Ты просто гений, — сказала я, ничуть не кривя душой, и обернула шарф вокруг шеи. Нора сделала то же самое. — Я теперь всё время буду его носить.
— Пожалуй, сейчас для них несколько жарковато, — хихикнула Стелла, — но до осени лозунг никуда не денется. А если к тому времени вы достигнете цели, сможете надеть шарфы в честь праздника.
В этот момент в коридоре показалась внушительная фигура матери Антонины, и, увидев нас, она была крайне удивлена.
— Что это вы, девочки, здесь делаете? Последний звонок прозвенел уже десять минут назад.
— Простите, мать Антонина, — смиренно потупились мы.
— А шарфы зачем надели? На улице уже за семьдесят[28].
— Это я их связала, — быстро ответила Стелла. — В подарок.
Суровое лицо матери Антонины смягчилось, но только слегка.
— Понятно, — сказала она. — Что ж, это очень мило с вашей стороны, мисс Донован, но ваши подруги заработают тепловой удар, если продолжат кутаться в шарфы. Даже такие красивые, — она протянула руку и пощупала кружевной конец шарфа Норы. — Очень симпатичное кружево. Сестра Тереза определённо хорошо вас научила.
Но тут её внимание привлекло кое-что другое. Она наклонилась и принялась очень внимательно разглядывать шарф. У меня скрутило живот: может, мать Антонина и не обладала таким ужасным орлиным взором, как профессор Шилдс, но по-своему была очень наблюдательна. Потом она выпрямилась и, не глядя на нас, сказала:
