В дружной семье Донцовых привыкли к частым переездам, и маленькому Васе даже нравилось ехать в поезде, смотреть в вагонное окно и нетерпеливо ждать, когда остановится поезд на большой станции. На каждой большой станции отец покупал ему мороженое — холодное и очень вкусное, с хрустящими кружочками вафлей.
Отец работал каменщиком в конторе с мудреным названием «Укрпромтяжстрой», строил заводы и гордился тем, что, как он выражался, «создавал жилье для тяжелой индустрии».
Дети Донцовых — сын и две дочери — потеряли счет школам, в которых им доводилось учиться.
Однажды, кажется в 1940 году, отец пришел домой бодрым, сияющим. «Ну, женушка, пакуй вещишки, можешь даже половину распродать, махнем теперь на Урал…» Мать впервые заплакала — носит, мол, тебя нечистая сила, ближний ли свет тащиться на Урал, детей нужно до порядка доводить, а тебе не сидится… В то время старшая дочь, Наталья, окончила десять классов и собиралась поступать в Харьковский университет. Было решено Наталью оставить у родственников — пусть готовится к экзаменам.
Приехали в большой, разбросанный по берегам Урала город, какой-то еще неуютный и необжитый.
Мать продолжала упрекать отца: «Оставили какую квартиру… Строишь, строишь, а у самого собственного угла нет, в бараке живем».
«Наш угол вся страна, а ну-ка, погляди, какая-она большая. Мы с тобой, мать, еще в Сибири не побывали, на Дальнем Востоке не показывались. Построим здесь, и дальше», — весело говорил отец и, обратившись к сыну, продолжал: «Как думаешь, Вася, махнем? Ты у меня, сынок, географию не по книжкам учить будешь, а сам все увидишь, это понадежней».
Отец души не чаял в сыне и баловал его, самого маленького в семье; часто водил его на стройку. Стройка была огромная — глазом не окинешь, и всюду кирпич, камень, железо, доски, бревна и среди них, как муравьи, что-то делали люди, вспыхивали ослепительные огни автогенной сварки, перекликались машины, тарахтели колеса бричек. Василий испуганно жался к отцу, а он говорил: «Видишь, Вася, все это делает рабочий человек, как рабочий скажет, так и будет».
С работы отец возвращался всегда чистым, выбритым, опрятным. В руках он нес плетеную корзинку с инструментами и спецодеждой, и часто Василий слышал, как он упрекал соседа: «Гордости у тебя рабочей нет, вот потому ты и идешь с работы грязнулей. Ты на работу иди, как на праздник, и с работы возвращайся, как с праздника. Ты хозяин всему, и вид у тебя должен быть хозяйский…»
