Заметив доктора, Тобольцева вздрогнула и на какое-то мгновение застыла от неожиданности. Она смутилась, покраснела и, опустив глаза, недовольно бросила:
— Вы разве не знаете, где мужское место для купания?
— Извините, не знаю, — пробормотал Василий и тоже смутился, покраснел от неловкости. Он хотел было нырнуть в кусты, но его остановил странный смех Тобольцевой.
— Скажите, доктор, который час? — сквозь смех спросила она.
— Смеетесь, а у человека горе. Видите? — он показал ей мокрые часы.
— Вижу. Замечтались вы, даже с часами прыгнули в воду.
— От радости. Колю Брагина завтра из больницы выписываю.
— Что вы говорите! — воскликнула Тобольцева. Ее большие черные глаза теперь смотрели на доктора без тени смущения и в них поблескивали искорки неподдельной радости. — Вас можно поздравить с победой. Спасибо, Василий Сергеевич, и от меня лично и от всей школы, — тихо сказала она, потом забеспокоилась: — Что же вы стоите? Надо снять крышку часов и просушить на солнце механизм, иначе поржавеют детали.
— Да, да. Вы правы.
Он снял часы и попытался открыть крышку, но она не поддавалась его коротко остриженному, как у любого хирурга, ногтю.
— Так вы не откроете. Необходим нож.
— К сожалению, ножа у меня нет. С ножом я бываю только в операционной.
— У меня, кажется, есть в сумочке. Вот, пожалуйста, — она протянула ему маленький, в виде игрушечной туфельки, перочинный нож с острым крохотным лезвием.
«Как бы не поломать такой хрупкий инструмент», — подумал Василий.
Вскоре часовая крышка была снята и они вместе, как по команде, воскликнули:
— Идут!
— А теперь положите и пусть часы проветриваются, — посоветовала Тобольцева и лукаво добавила: — Представляю, сколько вам нужно иметь в запасе часов, если после каждой удачной операции прыгать с ними в воду.
Она отошла за кусты, оделась там и, собираясь уходить, посоветовала:
— В следующий раз, Василий Сергеевич, будьте осмотрительней. До свидания.
— Подождите! — вырвалось у него. — Я провожу вас.
— Что вы, что вы, можете быть уверены — дорога мне хорошо знакома, — с улыбкой ответила она. — А вам нужно часы проветривать.
— Да, да, нужно, — упавшим голосом проронил он.
1
Как-то ночью Корней Лукич сердито прикрикнул на санитарку, державшую лампу.
— Дарья, да поосторожней ты с лампой! Не лезь, свети как положено!
А после, когда они с Василием вышли из операционной, старый фельдшер сокрушенно жаловался:
— Тут уж, Василий Сергеевич, не знаешь, кого винить: то ли санитарку, которая чуть было вам нынче брови не осмолила, то ли наши никудышные условия.
