— Приятно слышать, хотя мы лечим всех подряд — и плохих учеников и хороших, перед операцией никогда не интересуемся табелем успеваемости, — весело ответил Василий. После всех нынешних тревог у него появилось желание беззаботно побалагурить с хорошенькой учительницей. Кстати, и свободное время было — до начала амбулаторного приема оставалось минут пятнадцать.
— Вы меня не так поняли, товарищ доктор, — смутилась она.
— Вполне возможно, — все тем же веселым тоном продолжал он. — Растолкуйте, пожалуйста, буду очень рад выслушать, как правильно понимать вас…
— Я хотела узнать, есть ли надежда на быстрое выздоровление?
— О сроках не скажу, а надежда на выздоровление у врача есть всегда, иначе врач не лечил бы…
Тобольцева подробно расспрашивала о ранении, об операции, интересовалась, какие гостинцы можно приносить мальчику, и в ее голосе явственно звучала искренняя заботливость доброй женщины о судьбе чужого ребенка. Это тронуло Василия. Он теперь не пошучивал с хорошенькой учительницей, а с откровенной доверчивостью делился и своими надеждами и опасениями.
— Я могу сейчас видеть Брагина? — спросила она.
— Нет, нет, сейчас нельзя, пока нельзя, — с сожалением отказал он.
— А когда можно?
— В другой раз приходите. Мальчик будет очень рад, — ответил Василий, а с языка готово было сорваться: «И я буду рад вашему приходу…»
1
«Для врача все больные одинаковы, кроме тяжелых», — любил повторять профессор Казанский, и теперь эти умные слова приобрели глубокий, понятный Василию смысл. По целым дням он почти не отходил от постели оперированного мальчика. Часто сам брал в руки шприц и вводил больному лекарства, порой сам кормил его с ложечки.
Коля Брагин властно завладел всеми чувствами и мыслями Василия, он был ему теперь дороже и роднее всех на свете, как неотъемлемая частица самого себя. Подчас, когда мальчик жаловался на какую-нибудь боль, Василий чувствовал, будто и у него в том же самом месте начинало добеливать…
Из-за Коли ему плохо спалось по ночам, из-за Коли он не знал покоя…
Вот и сейчас. Он захлопнул объемистый учебник «Частной хирургии», потушил на столе лампу, осторожно, чтобы не разбудить хозяек, прикрыл за собой дверь и направился в больницу.
В больничном коридоре, возле тумбочки, на которой стояла приспущенная керосиновая лампа, сидели дежурная сестра Юлия Галкина, Клавдия Николаевна и санитарка тетя Даша. Женщины о чем-то тихо переговаривались. Увидев доктора, дежурная сестра встала и привычно доложила о состоянии мальчика.
