— Интересно?
Балов не ответил. Он остановился и, глядя на развалившийся дом, долго молчал. Какие мысли волновали его?
— Пойдемте.
Касым Гулямович устал ждать — собственно, он устал и мотаться по городу. Захотелось домой. Карима, по-видимому, уже волновалась. Ему так и не удалось в течение дня позвонить ей и сказать, что придет поздно.
— Вы что? Идемте!
— Куда?
— Ко мне.
— К вам?
Балов отступил в сторону, к дереву, прислонился к стволу, опустив руки.
— Ко мне... Не беспокойтесь, я не съем вас, — улыбнулся Касым Гулямович. — Вы не помешаете нам. — Он взял Аркадия за руку, отстранив от дерева. — Через месяц-другой все уладится, и вы будете жить в собственном доме.
— Так уж и собственном доме? — проговорил Аркадий.
— Ну, может, не в доме, я преувеличил, однако собственную комнату будете иметь. В худшем случае, получите собственную палатку или собственную кровать. Это временно, — повел Касым Гулямович Аркадия вперед. — Понимаете, временно! В будущем вы непременно получите квартиру. Из нескольких комнат!
— Ну и дела!
— Не верите? Чудак-человек! Вы не всегда будете холостяком. Пойдемте-пойдемте, не упирайтесь!
Аркадий не упирался — в его голове никак не укладывалось, что «большой начальник» пригласил его домой, как равного.
Джаббаров догадывался, что происходило с Баловым, однако вида не подавал: только немного ускорил шаг.
Карима встретила Балова приветливо, гостеприимно, тотчас захлопотала у печки, стоявшей в глубине двора, весело загремела посудой.
Балов остановился на аллее, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Касым Гулямович отвернулся, дал возможность Балову прийти в себя. Начал наводить порядок на тахте. «Наверное, нелегкой была судьба у этого человека», — подумал Касым Гулямович.
Он не ошибся.
Когда Аркадию было семь лет, умерла мать. Отец, не отличавшийся силой воли, запил и вскоре пропил все, что было в доме. Потом начал воровать, и то, что попадало под руку, пропивал. Если же не мог ничего достать сам, то посылал на «промысел» соседских мальчишек, награждая каждого за это мороженым. Года через три как-то вечером сказал:
— Ну, Аркаша, пора и тебе браться за дело. Ты уже большой, нечего на отцовской шее сидеть.
Балов точно не помнит, в этот вечер или в другой взялся за дело: вышел на улицу, увидел во дворе чье-то белье, висевшее на веревке, незаметно снял и принес отцу.
Отец не стал спрашивать, чье белье, засунул под пиджак и отправился в пивную — около нее всегда торчала бабка Фешка, скупавшая за бесценок вещи у пьяниц. Отец возвратился домой скоро — поставил на стол две бутылки вина, бросил ломоть хлеба и кусок колбасы.
