— У девушки нужно было спросить, хочет ли она этого, — процедил сквозь зубы Валентин.
Стас виновато опустил лицо:
— Лариска сказала, что хочет.
— Точно. А ты сделал вид, что поверил. Мы так и поняли, — усмехнулся цинично Валентин. — Видишь, как теперь эта милая девушка расстроена, что девственность не в то время и не в том месте потеряла. Как нам теперь её утешить? — И Валентин снова посмотрел на меня теперь опять ласково, как на неразумное дитя. — Давай просто всё забудем, малышка. Сделай вид, что ничего не помнишь. Утром проснулась, застыдилась и убежала домой, как и полагается скромным хорошим девочкам. Я тебя сейчас отвезу в общагу, а всем скажешь, что на такси вернулась. Никто о том, что видела меня и говорила со мной этим утром, не должен знать. Особенно Радим. Поплачь на выходных, избавься от своей обиды, а в понедельник мой друг придёт к тебе, и ты с радостью примешь его. Ни слова, ни о каком насилии не скажешь, а иначе пеняй на себя. Я тебя уничтожу.
После своей речи, не оставляющей мне никакого шанса на самозащиту, Валентин отступил от меня на шаг назад и насмешливо галантным жестом указал на выход. Я, склонив голову, прошла вперёд. А Лысенко напоследок ещё и Стасу пригрозил:
— Тебя это тоже касается, — сказал он ему. — Радим должен знать только то, что девушка спокойно уехала домой на такси. Только вякнешь, что-нибудь лишнее, и ты, считай, покойник. Я тебя за наркоту в тюрягу засажу, и даже папочка тебе не поможет. Кивни, если до тебя всё чётко дошло.
И Стас согласно понуро опустил голову.
Что я могла ещё сделать, кроме как послушно выполнить то, что он приказал? Некому за меня заступиться. Я одна в чужом городе, без семьи, без связей, без денег. Что я могу сделать сама против него? Ровным счётом ничего. И я ведь сама во всём виновата. Пришла в такое страшное место, которое даже во сне не приснится. Притон, сборище абсолютно развратных и беспринципных людей, лишённых малейших признаков совести. Мне ведь ещё повезло, что досталась я только одному Валентину, всё могло обернуться для меня гораздо хуже. Меня напоили, раздели, полностью приготовили для группового изнасилования. Смогла ли бы я дальше жить после такого? Я не думаю. И спланировала сделать это со мной та, которую я ошибочно считала чуть ли не своей старшей сестрой. Спрашивать у неё, за что она так со мной поступила, не имеет смысла. Ответ и так очевиден. Я просто понравилась тому, кого она сама хотела, вот и всё. А разрушить чужую жизнь для неё как игра. Какой бы трофей она сохранила себе на память после меня?
