. Некоторые говорили, что надобно поехать ему на экзамены Обширной Учености
[6] или сдавать испытания Истины-Дао
[7]. Но Сыма, нахмурившись, отвечал, что это не для него. Ученая стезя, мол, захвачена людьми, обладающими властью и силой. И, действительно, в годы Сияющей Гармонии
[8], когда государь Линди учредил Западные Палаты, при дворе стали продаваться чиновные звания и титулы. На каждую должность, будь то высокая или самая мелкая, была установлена цена. Кто больше внес денег, тот получал и высокий пост. Например, чтобы стать одним из трех гунов
[9], надо было заплатить целых десять миллионов. Должность канцлера оценивалась в пять миллионов. Некий Цуй Ле, заручившийся поддержкой государевой кормилицы, выложил пять миллионов и получил должность сыту — министра по делам государственных финансов. Когда он пришел поблагодарить государя, Линди с огорчением заметил придворным:
— Такой видный пост, а так легко отделался! Надо было его поприжать, и он выложил бы все десять миллионов!
Вскоре государь Линди открыл Училище Хундумынь и повелел правителям всех областей и округов, а также и трем гунам отобрать для учения отпрысков богатых семей. Кто больше платил, тот сразу же становился столичным инспектором и даже получал должность начальника ведомства. Правда, мужи из благородных фамилий стыдились считать его себе ровней.
Что до Сыма Мао, то он был беден и не имел поддержки влиятельного лица. Не удивительно, что он прозябал до пятидесяти лет и жил в обидном забвении, несмотря на свои обширные знания и талант. Можно представить себе, сколь тягостна была для него такая несправедливость. Однажды в минуту опьянения он сложил стихи, прочитал их вслух, а потом, придвинув четыре драгоценности кабинета[10], написал их на бумаге. Вот стихи, которые он назвал «Обида»:
Небо талантом меня наградило,
но мой печален удел.
Первым героем мнил я себя,
а в жизни не преуспел.
Мне пятьдесят, а успеха нет,
путь мой зарос травой.
Другие разбогатели давно
и вполне довольны собой.
Нет за душою у них ничего,
но и деньги ведь не пустяк:
Богатый тучу успел оседлать,
в грязи копошится бедняк.
Все смешалось, и не поймешь,
где глупый, а где мудрец.
Хочу, чтобы стал мой жизненный путь
ровен и прям наконец.
Но разве об этом узнает Небо
и исполнит мою мечту?
Я дописал свой последний стих
и печальные слезы лью.
Закончив писать, Сыма прочитал стихи вслух. Ему показалось, что в них чего-то не хватает, и он дописал еще несколько строк:
