Необходимо было срочно вмешаться в судьбоносный для нас диалог серых.
Теоретически я знал язык племени Вантунгов, и именно это знание, без сомнения, позволяло теперь мне частично понимать наречие серых тварей, из похожего на Вантунгов племени. Вот только, как заговорить на типа доступном мне гортанном клекоте, я не имел ни малейшего понятия.
Рискнул тупо спародировать клекот серых, в отчаянной надежде передать аборигенам информацию через чуждое человеческому горлу извлечение гортанных звуков. А когда начал, сам удивился неожиданно богатой палитре горловых модуляций, оказавшихся доступными мне вдруг.
«Что вы от нас хотите? Какую помощь вам обещали? Кто?» — некое подобие таких, вот, трех вопросов я постарался заключить в свой неуклюжий клекот.
Четверка вооруженных серых рядом с предводителем копейщиком ощутимо подобралась после первого же гортанного звука в моем исполнении, но гневный клекот командира призвал второго копейщика и тройку лучников соблюдать первоначальное спокойствие.
— Че происходит, Рихтовщик? — шепнула мне Белка, как только я замолчал. — Ты знаешь язык этих ублюдков?
— Вот ща и выясним. Самому интересно, — буркнул я в ответ.
— … понимаешь? — обратился ко мне яростным клекотом главный копейщик, но из всей его длинной тарабарщины разобрать мне удалось, увы, лишь единственное последнее слово. К счастью, слово оказалось ключевым, и его хватило, чтоб догадаться о смысле вопроса.
Окрыленный очевидным успехом фокуса с пародией на клекот, я тут же выложил угрожающему копьем серому, как на духу, всю свою подноготную:
«Частично. Только некоторые слова. Я побратим племени Вантунгов и знаю их язык,» — исповедался я снова через гортанный клекот, разумеется.
— Наречие вантунгов, точно! Вот почему у тебя такой странный говор, — вмешался в наш диалог клекот невидимки справа, впервые сложившись в моей голове во внятную до последнего слова речь.
Воздух справа уплотнился, явив моему взору десятого серого, потасканным пыльным балахоном не отличимого от остальных сородичей, но вооруженного, в отличии от соплеменников, кривым посохом (смастеренным, наверняка, из ствола местной неприхотливой «коряги»), с навершием, щедро усыпанным десятками кристаллов-модификаторов.
«А вот сейчас я все понял,» — проклекотал я в ответ.
— Разумеется, ты меня понял, — невероятно, но сейчас в клекоте бывшего невидимки я ощутил даже оттенок пренебрежительности. — Потому что, я заговорил на понятном тебе наречии вантунгов.
