Впереди, насколько хватало глаз, расстилались застывшие волны горной тайги. Пади спокойно бороздили пологосклонные отроги Заганского хребта. Вблизи господствовал зеленый цвет. Дальше яркая зелень становилась синеватой. Еще дальше тайга была совсем синей, потом голубой, фиолетовой, и, наконец, на горизонте лиловатый ее цвет почти сливался с серовато-голубым небом. Почти ничто не нарушало строгой гаммы этих холодных красок. Ни дымка, ни блестящей речной ленты, только однообразный, как мне казалось, таежный водораздельный массив. Кое-где небрежными мазками разбросаны темно-зеленые или синие полосы — это кедрачи и пихтарники покрывают каменистые вершины. В нескольких местах, Как заплатки на новой рубашке, наложены коричневатые или изумрудно-зеленые пятна. Это молодые, еще не заросшие или уже покрывшиеся березняком гари. Чувствуется рука человека. Однако не украшают эти лоскуты таежную целину. Скалы, речки, поляны — все скрыла коварная тайга от начинающего географа — попробуй разберись в ее хитростях!
Посмотрел назад. Где-то у самого горизонта в синеющую даль таежного моря как-то некстати врезался крошечный прямоугольник желтого поля села Никольского. Поле! Я привык к нему с детства. Оно понятно и близко моему разуму и сердцу, и как оно недоступно далеко сейчас! Я лишь малая песчинка в этой жестокой в своем равнодушии безбрежной тайге. Стало ужасно обидно. До чего же ничтожен, оказывается, человек, не вооруженный опытом.
Уже начав слезать со своего пушистого с виду и очень колкого наблюдательного пункта, я увидел прямо под сопкой за темно-зеленой полосой прируслового леса блеклозеленые проблески. Поляна! Она, конечно, отражается на аэрофотоснимке. Скорее туда. С сопки бегом вниз. Но не тут-то было. Шершавая непролазная стена кустов вырывала из рук молоток, стаскивала плащ, цеплялась за брюки. Ничего не видя перед собой, продирался я медленно сквозь зеленую заставу, громко проклиная забайкальскую растительность. Поглощенный этим занятием, я не сразу заметил, что склон стал положе и перешел в равнину, изрытую глубокими промоинами. Деревья стали выше, кусты еще гуще, под ногами то мох, то трава. Стало темнее под густыми кронами темнохвойной тайги, в глазах сплошное зеленое месиво. Совершенно не зная тайги, я не заметил, как со склона перешел в пойменный лес. Невероятными усилиями раздвигая упрямые ветви и получая от них удары то по лбу, то по уху, я принялся проклинать начальника партии, пославшего нас в этот зеленый хаос.
