— На весла! Сильнее! — вдруг крикнул он, ворочая веслом.
Впереди Бурею пересекла белая полоска бурунов.
— Ну, если этот проскочим, то нам повезет, — заметил один из лодочников.
Опять зарябила в глазах галька дна. Стукнувшись бортом о валун, лодка скользнула в узкую протоку между камней. Не успели мы, что называется, «мама» выговорить, как она уже потеряла скорость, выскочив на плес.
— Нет, это не пример, — продолжая разговор, сказал лоцман. — Тут только разве слепой на камень наткнется, а так тут глубоко.
Срывавшийся из нависших туч снег вдруг повалил крупными хлопьями, затянув белой кисеей берега. Еще несколько раз днище лодки врезалось в гальку и лодочники в снежных эполетах и шапках слезали босиком в воду, мы только толкали дрожащую от напряжения лодку веслами и шестами.
Смеркалось, когда на расчищенной от леса полянке показалось зимовье. Очень кстати срубили эту лесную гостиницу. Вытащив спальные мешки и продукты, мы покрыли лодку брезентом и длинной веревкой привязали ее к колышку на берегу.
В просторной избе, разливая жар, гудела приспособленная теперь в качестве печки бочка из-под спирта. Пахло жареным глухарем. На нарах дымили самокрутками два старателя, державшие путь на прииск Первомайский.
Подметал ли кто-нибудь и когда-нибудь пол с основания зимовья или нет, этого определить было нельзя, но что окна никогда не мылись — это точно. Грязь и мусор устилали земляной пол в несколько напластований, так же как и грязь на стеклах, которая не позволяла что-либо видеть в окна. Тем не менее мы с удовольствием расположились в теплом помещении для просушки одежды и отдыха.
Следующие два дня пути до Чекунды были сырые и холодные. Мелкие перекаты постоянно грозили перевернуть лодку, лодочники слишком часто выходили в воду. У двух из них шуга расцарапала икры ног. Лодочники уже громче высказывали недовольство своей судьбой. Лоцман чаще кричал на них, заставляя лодку тянуть на перекатах. Он спешил, так как слишком хорошо знал Бурею, которая могла встать каждую ночь. Нас спасло только пасмурное небо, не дававшее сильно переохладиться и смерзнуться шуге ночью.
К полудню третьего дня из-за поворота появился центр Буреинского угольного бассейна — последний пункт пароходства по Бурее и перевалочная база— поселок Чекунда. Неожиданно мы застали здесь катер нашей экспедиции, который отходил вниз по течению на следующий день и уже к вечеру должен был быть у железнодорожного моста через Бурею.
