— А кааряйны? — спросил Фьольвир.
— Они сейчас под властью Мтага, — сказал незнакомец. — Я как раз хотел объяснить, а ты меня сбил. Да, хотел объяснить. А! Вот что. Области, где скоро появятся герои, как бы известны загодя. Это можно ощутить. Это как затишье перед бурей, понимаешь? Еще ничего не произошло, а Утойя уже вывела нить судьбы. Я это чувствовал, Мтаг это чувствовал. Четыре места было, где я мог найти героя, и всюду Мтаг был первым. Ихиль, Мегмо-Эсса, Джавараххан и твой Бьеннтестад. Всюду слуги Мтага прошли мечом, предупреждая появление героя. Ведь если все люди в селении мертвы, некому стать героем. Ничего не рождается из пустоты. Необходимо хотя бы зерно. Так что миру повезло с тобой, арнасон. Только ты спать не хочешь.
— Но ведь если…
— Спи!
Спи. Легко сказать. Фьольвир посмотрел в спину незнакомца и отвернулся сам. Шкура Коггфальтаддира затемнела перед глазами. Вблизи она вся была в трещинках и серой шелухе. Фьольвир от нечего делать подцепил отставшее пятнышко ногтем и неожиданно оторвал целую ленту омертвевшей кожи. Тьфу, гадость! Это напомнило ему о собственных ранах, и он, задрав везинг, долго водил ладонью по правому боку, по рубцам, а потом через штаны пытался угадать, где сидела стрела. Даже ногу переменил, потеряв уверенность. В этой сидела? В той? Ничего уже не чувствовалось.
Он вдруг подумал, что умер. Кааряйны все же убили его. Подумал, что не все в Тааливисто попадают на лодке. Некоторым, и ему, в том числе, видимо, уготован окольный путь. На чудовище. С сопровождающим. То есть, с проводником. Знать бы только, в чем причина его провинности.
Или это награда?
В историю со шкатулкой Телеотта Фьольвир не то, чтобы верил. Предполагал, что нечто подобное могло быть. Только незнакомец зачем-то выставил богов недалекими, обуреваемыми страстями существами. Один от жены бегает, другой мировую злобу затаил из-за проигранного соперничества. Люди-то понятно, но боги? Боги! У них вахены в дверь стучатся.
В сказаниях, конечно, тоже странностей хватало. Стергрун вот скалу расколол зачем-то. Йорун в борова превращался. Супруга Хэнсуйерно спала с тремя сотнями воинов. Еще птицеголовых истребили из-за того, что они служанку, ваэ-кири, из дворца украли. Украли двое, и чуть ли не по любви, а истребили братья в великом гневе всех. Теперь хоть обыщись птицеголовых, вряд ли найдешь.
Но то сказания, в них люди богов себе ближе делают, а поступки их, в силу скудного ума, как поняли, так от старших к малым и передают. Может, правды в сказаниях не осталось уж вовсе, все переврано и переиначено. Надо бы, пожалуй, расспросить спутника, что было и чего не было. Так ведь тоже…
