Незнакомец фыркнул, видимо, находя это смешным.
— Так мертвых и так больше, чем живых, — сказал Фьольвир.
— Нет, мой дорогой арнасон. Большинство мертвецов э-э… мертвы, пока их помнят те, кто живы. Для таких, конечно, существует и Тааливисто, и общее место, и пиршественные столы. Потом… Потом случается потом.
— Мертвецы умирают совсем?
— Увы. Превращаются в пепел, в золу, в песок, в первоматерию. В общем, в материал, из которого Хэнсуйерно выпекает своих чудовищ. Так что мертвецов мало, арнасон. Ты-то всех ли своих людей помнишь?
Фьольвир задумался.
— Всех, — твердо сказал он. — Детей, может быть, не всех. Но взрослых — всех.
— Это пока.
— Погоди, — сел Фьольвир, внезапно осипнув от страшной догадки. — Значит, если я умру и помнить обо мне станет некому, то я не попаду в Тааливисто?
Снег на лице незнакомца разъехался кривой улыбкой.
— Ты — кто, арнасон? — спросил он.
— Фьольвир Маттиорайс, — ответил Фьольвир.
— Пффф!
Звук, изданный незнакомцем, говорил о том, что Фьольвир хоть тысячу раз может повторить свое имя и фамилию, но ни на шаг не приблизится к пониманию, кто он такой.
— Я — Фьольвир Маттиорайс, — нахмурился Фьольвир.
— Дубина ты, — беззлобно сказал незнакомец. — Ты — герой. А у героев свои отношения с посмертным миром. Не беспокойся. В Тааливисто ты точно попадешь. О героях, видишь ли, и боги помнят.
— Только что ты говорил, что не знаешь, герой я или нет, — пробормотал Фьольвир.
Спутник потянул его вниз, заставляя опять устроиться во впадинке. Когда Фьольвир лег, тот надвинулся и, словно делясь секретом, перешел на шепот:
— Я, вообще-то, надеюсь, что ты герой. Но здесь как? Некоторые условия соблюдены, а некоторые нет. Остается надеяться, что ты все-таки герой. Мы должны попытаться. Хотя боги… ну и божественная поддержка…
Вглядываясь в пустое лицо, Фьольвир зашептал тоже:
— Меня убьют в первой же стычке. Я не слишком опытный воин. Против одного может и выстою. Но если двое или трое… или топор и щит…
— С этим я помогу.
— Как?
— Вселюсь в тебя, арнасон. Все-таки биться меня учили Йорун и Стергрун.
— Ты сказал, что они били тебя.
Незнакомец кивнул.
— Это тоже учеба, арнасон! И по поводу вмешательства или невмешательства Йоруна. Вот представь, что тебе в палец впилась заноза. Чтобы избавиться от нее, у тебя есть игла и есть молот, которым, в лучшем случае, ты оттяпаешь палец вместе с занозой, а в худшем случае — лишишься кисти. Так вот игла — это герои. А Йорун — это молот. Молотом, знаешь, если бить от всей души, можно сковырнуть города и поселения, даже этого не заметив. Так что нет, оставим Йоруну — Йоруново. У него — свои задачи и вахены. У нас — свои. Все? Я удовлетворил твое любопытство?
