Раз-два-три. Ф-фу. Выдох. Раз-два-три.
Узор скал менялся. Где-то они зарастали мхом, а где-то краснели, темнели жилами просочившихся наружу пород. Сосны качали кронами. На середине залива лодку подхватило течение, и незнакомец сложил весло на коленях.
— Знаешь про шкатулку Телеотта? — спросил он, повернувшись.
— Нет, — сказал Фьольвир.
— Был такой мелкий бог. Телеотт. Мастер вещей. Его не особо ценили в мире богов. Его, в сущности, и у вас не ценили. Вроде бы только где-то у хансов в его честь был построен маленький храм.
— Это ты?
— Телеотт? — незнакомец рассмеялся. — Нет, но я знал его. Он был косоглаз и не в меру волосат. К тому же был жутко любвеобилен. Ни одной более-менее смазливой ваэ-кири, то есть, прислужницы не пропускал.
— Но если он был так дурен собой…
— Он был бог.
— Ну, если так.
— Ты слушай дальше, арнасон, — сказал незнакомец. — Телеотт был женат. При этом женой его была сестра Наккинейсе, жены Йоруна, красавица Фенлиль, богиня страсти и любопытства. И брак состоялся очень даже по любви.
— Ты ее тоже знал? — спросил Фьольвир.
Незнакомец вздохнул.
— Бывало. Но это не важно. Важно то, что Телеотт, стремясь скрыть свои похождения от Фенлиль, смастерил шкатулку. Резную деревянную шкатулку с рунами «турсуз» и «эбо» на стенках. А на крышке была выложена рубинами неправильная руна «энхуз», меняющая живое на неживое. Стоило кому-нибудь коснуться шкатулки, как он оказывался внутри нее, пропадал из всех миров. Не то, что Фенлиль, сами Йорун с Хэнсуйерно не могли обнаружить пропавшего, а уж им-то были ведомы все уголки земных и посмертных миров, поскольку они были их создателями.
Стоило Фенлиль услышать где-нибудь во дворце рокочущий голос мужа и задорный женский смех, как она неслась туда в надежде поймать Телеотта возлежащим на супружеском ложе с одной из ваэ-кири, а то и с обычной земной женщиной. И что же она видела? Телеотт возлежал, но никакой женщины рядом не было и в помине. Ни под ложем, ни за коврами, ни за занавесками, ни в сундуках, ни в нишах, ни прижавшейся испуганной тенью за окном.
Телеотт же изображал недоумение и с обидой восклицал, что не заслужил и ничтожной доли тех подозрений, что он ловит во взгляде несравненной, распрекраснейшей и обаятельнейшей супруги.
Впрочем, долго длиться обману было не суждено.
Незнакомец замолчал, вскинул голову, и на губах его заиграла странная улыбка.
— Что там?
Фьольвир обернулся и увидел далекие красные сполохи над заливом.
