«Если бы я знала их имена, — ответила Диана, — я бы не пришла к вам, я заколола бы их собственной рукой».
«Раз так, ищите их, и мы тоже будем искать».
«Я должна искать?! — воскликнула Диана. — Разве это мое дело, разве я правительство, разве я полиция, разве мне поручено заботиться о безопасности граждан? Моего брата арестовали, посадили в тюрьму; но тюрьма это правительственное учреждение, которое должно отвечать мне за жизнь моего брата; вместо этого тюрьма открывается и выдает своего узника: правительство обязано дать мне в этом отчет. И вот, поскольку вы глава правительства, я прихожу к вам и говорю: верните мне моего брата!»
«Вы любили его?»
«Я его обожала».
«Вы хотите отомстить за него?»
«Я отдала бы жизнь за то, чтобы покарать его убийц».
«А если бы я предложил вам способ отыскать этих убийц, согласились бы вы на него, каким бы он ни был?»
Диана задумалась на мгновение, а затем решительно ответила:
«Каким бы он ни был, я бы согласилась на него».
«Что ж, — промолвил Баррас, — помогите нам, и мы поможем вам».
«Что мне следует делать?»
«Вы красивы, даже очень красивы».
«Дело здесь не в моей красоте», — произнесла Диана, не опуская глаз.
«Напротив, — сказал Баррас, — дело как раз в ней. В великой битве, которая именуется жизнью, красота была дана женщине не как обычный дар небес, предназначенный для того, чтобы ласкать взор любовника или супруга, а как средство нападения и защиты».
«И что дальше?», — спросила Диана.
«У Соратников Иегу нет секретов от Кадудаля. Он их подлинный главарь, ибо они работают на него, и он знает их имена от первого до последнего».
«И что же из этого следует?» — поинтересовалась Диана.
«Все крайне просто. Отправляйтесь в Бретань, разыщите Кадудаля, явитесь к нему под видом жертвы преданности делу монархии и постарайтесь завоевать его доверие, что вам будет нетрудно. Кадудаль влюбится в вас с первого взгляда, и рано или поздно вы узнаете настоящие имена тех, кого мы безуспешно ищем. Вы сообщите эти имена нам, и возмездие свершится; вот все, о чем мы вас просим. Если же ваше влияние на этого упрямого фанатика окажется столь велико, что вы заставите его сдаться, подобно другим, то, нет нужды говорить об этом, благодарность правительства не будет иметь границ…»
Диана протянула руку:
«Осторожней, гражданин директор! Еще одно слово, и вы оскорбите меня».
Затем, помолчав, она сказала:
«Я прошу у вас сутки на размышление».
«Располагайте временем, как вам будет угодно, мадемуазель, — ответил Баррас, — я всегда буду к вашим услугам».
