— Господин аббат, — ответил Ролан, — поскольку, несмотря на язвительный тон, принятый вами, вы производите на меня впечатление человека весьма образованного, позвольте бедному невежде узнать у вас подробности об этом Иегу, который умер две тысячи шестьсот лет назад и, тем не менее, в наши дни имеет честь располагать соратниками, носящими его имя.
— Сударь, — тем же язвительным тоном отозвался церковник, — Иегу был царем Израиля, которого помазал на царство пророк Елисей, обязав покарать дом Ахава и Иезавели за их преступления и предать смерти всех жрецов Ваала.
— Господин аббат, — с улыбкой ответил молодой офицер, — благодарю вас за объяснение; я не сомневаюсь, что оно соответствует истине и, главное, доказывает вашу незаурядную ученость, но, признаться, меня оно не очень просветило.
— Неужели, гражданин, — с удивлением спросил завсегдатай обеденного зала, — вы не понимаете, что Иегу — это его величество Людовик Восемнадцатый, да хранит его Господь, и что он был помазан на царство, взяв на себя обязанность карать за преступления Республики и предавать смерти жрецов Ваала, то есть жирондистов, кордельеров, якобинцев, термидорианцев, короче, всех, кто имел хоть какое-нибудь отношение к чудовищному положению дел, которое вот уже семь лет именуют революцией!
— Ну да, конечно! — воскликнул Ролан. — Я начинаю понимать; но относите ли вы к числу тех, с кем должны сражаться Соратники Иегу, храбрых солдат, отбросивших неприятеля от границ Франции, и прославленных генералов, командовавших Тирольской, Самбро-Мёзской и Итальянской армиями?
— Несомненно, и в первую очередь!
Глаза Ролана метнули молнии, ноздри его раздулись, губы сжались; он привскочил на стуле, но спутник схватил его за полу сюртука и заставил сесть обратно. Слово «негодяй», которое Ролан уже был готов бросить в лицо своему собеседнику, замерло у него на устах.
Затем тот, кто таким образом доказал свою власть над товарищем, впервые заговорил и спокойным голосом произнес:
— Гражданин, — сказал он, — простите двух путешественников, которые прибыли из дальних краев вроде Америки или Индии, покинув Францию два года тому назад, и не имеют понятия о том, что здесь происходит, но очень хотели бы это выяснить.
— Скажите тогда, что вы хотели бы узнать? — спросил молодой человек, казалось, не обративший ровно никакого внимания на оскорбление, которое уже готов был нанести ему Ролан.
— Я полагал, — продолжал Бонапарт, — что Бурбоны окончательно смирились с изгнанием, я полагал, что полиция действует таким образом, чтобы на больших дорогах не было ни разбойников, ни грабителей, и, наконец, я полагал, что генерал Гош окончательно усмирил Вандею.
