Ниже Рима — муниципии, или города с правом гражданства и голосования; ниже муниципиев — колонии, обладающие лишь правом гражданства; наконец, ниже колоний — латиняне и италийцы, у которых правительство отобрало лучшие земли в пользу колонистов.
Италийцы были освобождены от денежных налогов, но не от «налога кровью»: из них рекрутировались римские войска; при этом относились к ним почти так же, как к покоренным народам, хотя сами они служили для покорения народов.
В 172 году до Рождества Христова, в год разгрома Персея, некий консул приказывает жителям Пренесты выйти ему навстречу и приготовить для него жилье и лошадей.
Другой приказывает высечь розгами магистратов одного из союзных городов, который не снабдил его продовольствием.
Некий цензор, дабы завершить храм, который он строил, велит снять кровлю с храма Юноны Лацинии, самого священного храма в Италии.
В Ферентине некий претор, пожелавший помыться в общественных банях, выгоняет оттуда всех посетителей и приказывает высечь розгами одного из квесторов города, вздумавшего воспротивиться этой прихоти.
Какой-то волопас из Венузии встречает на дороге римского гражданина, которого несли на носилках, — простого гражданина, заметьте.
— Эй! — говорит волопас, обращаясь к рабам. — Вы что, несете покойника?
Эти слова не понравились путешественнику, и он велит забить его палками.
Наконец, в Теане некий претор приказывает высечь розгами магистратов, поскольку его жена, которой вздумалось пойти в бани в неурочное время, застала их занятыми, хотя за час до этого объявила о своем желании.
Ничего подобного никогда не происходило в Риме.
Дело в том, что в действительности Рим проявляет себя в провинциях исключительно через своих проконсулов.
А как проконсулы обращаются с провинциями?
Мы только что видели несколько примеров.
Однако то, о чем мы сейчас рассказали, просто пустяки; взгляните на Верреса на Сицилии, на Пизона в Македонии, на Габиния в Сирии.
Почитайте Цицерона.
Всем известна его обвинительная речь против Верреса.
Что же касается Пизона, то он взимает с Ахайи налоги в свою собственную пользу, принуждает самых знатных девушек становиться его наложницами, и более двадцати из них бросились в колодцы, чтобы избежать проконсульского ложа.
Габиний больше тянется к деньгам, чем к женщинам.
Он кричит во все горло, что все в Сирии принадлежит ему и что он достаточно дорого заплатил за свою должность проконсула, чтобы иметь право продавать все что угодно.
